Все зависит от нас

Долго и длинно писать я не умею, поэтому ответное послание получилась только на полстранички, хотя вроде написал обо всём. И про чувства и про жизнь. А самое главное, задал прямой вопрос — что значит «более чем отличное», да ещё и подчёркнутое двумя линиями, здоровье? Как эти её слова надо понимать? В общем, посетовав на собственную тупизну, попросил сделать намёк несколько толще, для большей доходчивости.

В конце концов, критически оглядев недописанный листок, очередной раз закурил и начал ходить по кабинету, соображая, что бы ещё вписать, а то, как-то не солидно и мало получается. Потом вдруг озарило. Некоторое время выбирая между Звездинским и Высоцким, склонился в сторону более любимого поэта и быстро сев к столу, начал выводить: «Здесь лапы у елей дрожат на весу...» и далее по тексту. Барышни с этого, даже в моё время тащились, так что надеюсь, моей зеленоглазой прелести, эти стихи из будущего, тоже понравятся.

А когда отдавал письмо Колычеву, на всякий случай, даже не надеясь на положительный ответ, спросил:

— Иван Петрович, а я могу ей, свою фотографию послать?

Спросил и насторожённо замер, думая, что командир сейчас опять начнёт песни про бдительность и секретность петь. Но вместо этого, он раздражённо хмыкнул и со словами:

— Вот как знал! А то ведь у тебя мозгов бы хватило, ей себя в форме и со всеми регалиями послать. Но это запрещено, а вот эту можно... — протянул мне глянцевый прямоугольник.

Оба-на! C фотки, на меня смотрела моя же физиономия, только в гражданском обличье. Это, перед поездкой во Францию, нас для документов щёлкали, наверное, оттуда у Ивана Петровича карточка и появилась. Но как он меня просчитал... Ведь снимок, наверняка в личном деле хранился, а Колычев заранее позаботился. Растроганно шмыгнув, я поблагодарил командира и пошёл за новым конвертом, так как старый был уже запечатан. В том, что послание будет подвергнуто цензуре, сомнений не было, но отдавать письмо не закрытым, как-то не хотел. Если надо, пусть без меня вскроют, и перлюстрируют на здоровье...

Под эти приятные воспоминания, убаюканный шумом самолётных двигателей я, в конце концов и уснул.

***

— Вот, смотрите товарищ подполковник...

— Кхм... сколько раз говорил — капитан, или просто — Илья!

— Извини, всё время забываю, смотри Илья, видишь?

Третьяков подвинул мне снимок, найденный в планшетке убитого Горбуненко. Пока я разглядывал скупую улыбку на физиономии Филиппа, которому пожимал руку радостно скалящийся Жуков, Сашка молча сопел у меня над ухом. В конце концов, раздражённо отложив фотографию, спросил у него:

— И что тут надо было увидеть? Твои спецы уже сказали, что это не фотомонтаж, дальше что?

— Они сказали, что это не похоже на фотомонтаж. Только Казимир Львович, всё равно, сильно сомневается. То, что это монтаж, они наверняка сказать не могут, но вот Луганский, в своё время, очень сильно увлекался психологией, поэтому его эта фотография сразу так заинтересовала. Посмотрите, как улыбается Горбуненко и как маршал?

— Да я её уже сто раз видел, ты толком скажи, что в ней Львовичу не нравится?

Третьяков, тоже начал потихоньку раздражаться. Первая зажатость, возникшая при знакомстве уже прошла и мент, во всяком случае, в моём обществе, чувствовал себя достаточно свободно. Поэтому, фыркнув, ответил:

— А то, что не может майор ТАК улыбаться, когда ему маршал руку жмёт. Тут даже не в субординации дело, а в обычной человеческой реакции! Посмотри на лицо Жукова и на лицо Горбуненко!

— Ну, ты блин, даёшь! Может ему комфронта, руку передавил, вот майора и перекосило.

— Этому амбалу, руку передавил? Не смеши. И его вовсе не перекосило. Это улыбка старшего — младшему. Не важно, по званию ли, по возрасту. И поза его тоже...

— А в позе, что не так?

— Слушай, может я лучше, Казимира Львовича позову, он тебе всё по-научному объяснит?

— Стоп, не надо по-научному и прекрати меня Луганским пугать. Ты давай своими словами скажи, в чём дело?

— Ммм... есть такая наука — физиогномика. И исходя из неё, выражение лица, а так же вся поза майора, противоречат тому, что должно быть.

— То есть ты считаешь, что если он угодливо не изгибается и льстиво не улыбается при виде Жукова, то снимок может быть «липой»?

— Да при чём тут угодливый изгиб! Я ведь про другое!!

— Так

вытянув руки ладонями вперёд, прекратил крик души майора