Все зависит от нас

— Но ваш бывший командир думает, что, продолжая служить под его началом, вы принесёте гораздо больше пользы. С таким патологическим везением, вы сможете успешно продолжать выполнение самых сложных заданий.

Верховный ухмыльнулся, заметив, как на это предложение я не удержался и даже начал кивать ему. Конечно, оно мне понравилось гораздо больше. Вернуться обратно — что может быть лучше? Вокруг все свои, а то, что пули летают, так я два с половиной года под ними ходил. Привык даже. И теперь, без этого постоянного чувства опасности, испытываю лёгкий дискомфорт. Единственно, насторожили слова про бывшего командира. Почему это Колычев стал мне бывшим? Или они решили первый вариант в жизнь воплотить? Тогда зачем душу травят?

Виссарионыч же, помолчав несколько секунд, неожиданно предложил:

— Поэтому я решил предоставить право выбора вам. Где бы вы сами хотели продолжить службу?

Ух ты! Какой он сегодня добрый! Но вот вопросы — глупые задаёт. Если действительно предоставляют свободу выбора, то однозначно хочу к ребятам! Так и ответил. Только все трое собеседников отреагировали странно. Сталин хмыкнул, Колычев смущённо кашлянул, а Берия тот вообще, чуть не прыснул от смеха. Интересно, что я такого смешного сказал? Но вождь не дал сильно задуматься над этим, и объяснил причину:

— Вы нас не так поняли. Иван Петрович, на фронт больше не вернётся. Он, в связи с новым назначением, возглавит недавно созданное управление стратегических исследований. Предугадывая ваш вопрос, сразу скажу — на его месте останется комиссар ГБ Гусев. Так что, решайте, товарищ Лисов, но знайте — на передовую мы вас уже не отпустим.

Вот блин... Я даже растерялся. Ведь губу уже раскатал, что пацанов своих увижу скоро, а оно вона как получается... Серёге, выходит, дали генеральское звание и назначили старшим спецгруппы. Теперь понятно, почему командира назвали бывшим, но всё равно не понятно, как же меня раньше по немецким тылам шустрить отпускали. Если они с первого дня знали, что я не тот, за кого себя выдаю, то какая разница инопланетянин или гость из будущего, один хрен — такого ценного кадра могли потерять в любой момент. Или сам бы сбежал, или пуля достала... Да мало ли на фронте случайностей? Эти мысли и изложил Верховному.

— Хм...

Сталин слегка замялся, но потом, видно что-то себе решив, обратился к Берии.

— Лаврентий Павлович, это ведь в основном ваша идея была, вот вы и расскажите.

Глава госбезопасности, повернувшись ко мне, на некоторое время задумался и потом начал:

— В мае сорокового года в этом кабинете один человек, которого звали Вольф Мессинг, рассказывал о будущем. Нет, он не был пришельцем из грядущего, но его предсказания имели очень высокий процент достоверности. Только с датой начала войны он ошибся, так же как и десятки наших разведчиков. По словам Мессинга, война должна была начаться в начале мая 1941 года. Правда, к этому времени у нас этих дат было много. И варьировались они, начиная от весны сорокового, до лета сорок третьего. Причём большинство из них было дезинформацией, запущенной, в основном, английской разведкой. Но я ушёл в сторону... так вот, Мессинг сказал, что в самом начале войны мы узнаем о человеке без имени. Причём, информация о нём дойдёт до нас очень быстро и напрямую. Этот человек будет из другого мира, но при этом он решит воевать на нашей стороне. Его действия и информация, предоставляемая им, будут настолько значимы, что окажут очень сильное влияние на весь ход боевых действий. Только обращаться с этим человеком надо осторожно. Если хоть немного перегнуть палку, то он просто уйдёт, и ничем удержать его не получится. Арест тоже ничего не даст. То есть, при аресте, в конечном итоге, мы получим не информацию, а труп пришельца. Вы, наверное, помните нашу попытку?

Я кивнул. Ну, ещё бы не помнить! Только тогда я думал, что в Москве все на голову слегка больные, поэтому арестами людей встречают и ударом по печени провожают. А оказывается... Берия, словно читая мои мысли, продолжил:

— Да, это была проверка. И она подтвердила слова Мессинга. Причём, я так думаю, что если бы арест был в другое время и в другом месте, он бы также не удался. В лучшем случае, вы бы скрылись, а в худшем, нам достался бы только труп «Странника». Но, скорее всего, произошёл первый вариант. Вольф Григорьевич специально тогда заострил наше внимание на том факте, что если будет существовать хоть малейший процент того, что дела повернуться в нужную вам сторону, этот процент сработает. Кстати, пользуясь случаем, хочу спросить — вы всегда были таким удачливым?