— Нам и не требовалось, — возразила Катриона. — Наше богатство всегда было нашей силой.
— А теперь — нет, дорогая, теперь это скорее ваша слабость. Джеймс Стюарт использует его как оружие против вас и против меня. Я люблю тебя. Кат. Очень люблю. Люблю всем сердцем, как никогда не любил другую женщину. И когда ты уйдешь, от моей жизни останется одна пустая оболочка. У меня никогда ничего больше не будет.
— Разве мы уже никогда не увидимся?
— Придет день — через полгода, а может, через год или два, когда мне придется покинуть шотландцев, прежде чем я уеду, мы встретимся, если ты все еще пожелаешь видеть меня. Патрик обещал.
Катриона снова зарыдала, и Френсис снова прижал ее к себе, ласково поглаживая длинные распущенные волосы. Все было сказано. Изнуренные, они заснули, но еще несколько раз до рассвета просыпались. Френсису пришло уже время вставать, но она ухватила его за руку и взмолилась:
— Еще раз, мой законный муж…
И тогда с невероятным изяществом граф снова ею овладел. Его рот искал мягкую плоть ее грудей, живота, бедер. Френсис нежно вошел в нее, и они быстро достигли взаимного удовлетворения. Затем, как всегда изумленный этим, он снова стал твердым внутри нее. И на этот раз он не стал спешить, до конца наслаждаясь ее прелестным телом, и опять они задремали.
Когда Катриона снова проснулась, Ботвелл был уже на ногах. Перед камином стоял чан с водой, над которой клубился пар. Ни слова не говоря, графиня поднялась и приняла ванну. Внизу Френсис расставлял на столе холодный окорок, овсяные лепешки и коричневый эль. Катриона попыталась было взять лепешку в рот, но по вкусу она показалась ей золой, и проглотить кусок удалось, лишь запив его глотком горького эля. Несчастная ощущала себя холодной, словно лед. Наконец Ботвелл сказал:
— Если мы хотим вовремя встретиться с Сэнди, нам надо выезжать.
Графиня подняла к любимому свои прелестные изумрудные глаза, и в них отразилась ее боль. Схватив Катриону, Френсис притянул ее к себе и раскрыл ей уста своим ртом, заглушив крик, готовый с них сорваться. На какой-то миг Ботвелл словно растворился в ней, в ее нежности, и, когда под его губами губы Катрионы разомкнулись и в рот к нему ворвалось ее теплое дыхание, граф застонал.
Внезапно Катриона отстранилась и, выбежав во двор, быстро вскочила в седло. Френсис не сразу двинулся с места. Затем, взяв себя в руки, последовал за ней.
День был сер, ползли грозные тучи. Тут и там на деревьях виднелись первые пожелтевшие листья. Встреча пред-, полагалась на окраине города Тевистхед, у перекрестка Сент-Кутберт. Они ехали молча. Хотя Катрионе столько хотелось сказать возлюбленному — говорить она не могла.
Херкюлес, лорд Хоум и его люди уже ждали. Ботвелл пожал друзьям руки.
— Ты проследишь за ней, Сэнди? Не позволяй ей никаких глупостей.
В его голосе слышалась почти мольба, и Александр Хоум кивнул без слов. Ботвелл спешился и снял Катриону с лошади. Один долгий миг они стояли, глядя друг на друга.
Он бережно и нежно взял ее голову в свои ладони.
— Ты позаботишься о себе?
— Да.
— И ты не винишь Гленкерка за это? Он хотел, чтобы ты была счастлива, хоть и не с ним.
— Я знаю.
— И не позволяй Джеми узнать, что он выиграл.
— Боже, конечно, нет! — взорвалась она.
— Я люблю тебя, Катриона Маири. Что бы ни случилось, помни это.
Взгляд ее изумрудных глаз загорелся.
— Я люблю тебя, Френсис Хепберн, и что бы ни случилось, я всегда — твоя. Джеймс может принудить меня вернуться к Гленкерку, но он никогда не сможет изменить мои чувства. Я всегда буду любить тебя.
Она притянула к себе его лицо и поцеловала долгим поцелуем. Затем вновь взобралась на свою лошадь и пустила ее легким галопом.
Пораженный увиденным, лорд Хоум бросил последний взгляд на графа Ботвелла и дал своим людям знак трогаться. Какое-то время Френсис Хепберн провожал их взглядом. А затем внезапно его плечи затряслись, и стоявший поодаль Херкюлес услышал мучительные сухие рыдания.
Он застыл, беспомощный, не зная, что и делать. Никогда прежде Херкюлес не слышал, чтобы брат плакал.
Не находя сил думать о чем-либо другом, он обнял Ботвелла за плечи.
— Послушай, Френсис! Едем домой!
Ботвелл повернул лицо к брату, и тот, увидев в его глазах бездонную пустоту, невольно отшатнулся.
— У меня больше нет дома, Херкюлес. Она была моим домом… а теперь ее нет.
Часть IV. КАТ ЛЕСЛИ
34
Дождик моросил без перерыва, но Катриона настояла на том, чтобы ехали не останавливаясь до самого Эдинбурга. Графиня отказалась ночевать в таверне и только дважды пожелала устроить краткий привал, чтобы лорд Хоум с его людьми смогли освежиться и облегчиться. Печальная путешественница не брала в рот ни крошки, выпив за всю дорогу лишь чашку вина, которое, по указанию лорда Хоума, хозяин таверны приправил яйцами и пряностями.