Любовь дикая и прекрасная

— Никогда! — рявкнул граф. — Никогда не позволю, чтобы меня содержала женщина! А что Джеймс смягчится, то можете в этом разувериться, мадам. Король не отступит! Мои дети по крайней мере наполовину Дугласы и связаны кровью с могущественной семьей, которая защитит их. Но ваши Лесли женятся друг на друге. Кто вступится за Гленкерк, Сайтен и Грейхевен? Если только мы не покоримся кузену Джеми, он разорит их! Боже, любовь моя! Моя нежная любовь! Мне страшно и подумать, что тебя потеряю, но как строить жизнь на развалинах стольких семей?

Теперь Бесс отчетливо различала лицо матери, и трагическое выражение его было для девушки почти непереносимо. Кат стояла очень прямо. Приняв покорный вид, она сказала:

— Сожалею, милорд, что усугубляю ваши страдания.

Только как же насчет неких лордов Ботвеллов, что превращают разумных женщин в безрассудных? Мария Стюарт потеряла не только свое царство, но и единственного сына из любви к вашему дяде Джеймсу. И я готова тоже пожертвовать всей семьей ради вас.

Френсис прижал ее к себе. Глаза у Кат закрылись; камзол Ботвелла пахнул мокрой кожей. «Иногда, — печально подумала графиня, — иногда я жалею, что не могу просто закрыть глаза и никогда больше не открывать. Как вынести жизнь без него?»

Потом Кат осознала, что Ботвелл окажется еще более одинок, чем она. У него не будет ни супруги, ни семьи, ни детей. Без гроша в кармане он пойдет бродить по континенту, продавая свою шпагу тому, кто больше заплатит.

Или станет жить на содержании у женщин. Всегда найдутся милашки, которые с радостью позаботятся о Френсисе.

Так почему же он не позволит сделать это ей? Словно прочитав ее мысли, Ботвелл сказал:

— Нет, ни единого пенни, любовь моя. От тебя никогда, ибо я тебя люблю. С другими это не имеет значения.

Кат скорбно на него посмотрела, полностью овладев собой.

— Пойдем в дом и переоденемся к ужину, Френсис.

— Я никогда не перестану любить тебя, дорогая, — тихо произнес Ботвелл. И, отвернувшись, пошагал вон из конюшни.

— Ох, Христос! — услышала Бесс тихий возглас матери. — Дорогой Иисус, помоги мне быть смелее, чем я на самом деле. Теперь ему надо, чтобы я оказалась сильной. — И следом за Френсисом она пошла из конюшни.

А девочка осталась тихо сидеть на чердаке, ошеломленная услышанным. За последние полчаса она повзрослела, и почему-то это причиняло ей боль. Потрясло Бесс не столько зрелище матери с лордом Ботвеллом, соединившихся в крепком объятии, а скорее то, что любовь приносила им страдание. А ей-то казалось, что любовь всегда будет нежной и приятной. Если это чувство доставляло не удовольствие, а мучение, то зачем они ему следовали?

Бесс осторожно спустилась по лестнице, смахнула с себя предательские соломинки. Конечно, не попросишь мать все объяснить, но, возможно, потом ей удастся разгадать эту загадку. Теперь же надо было поспешить и поменять одежду, а не то она опоздает к новогоднему столу.

37

Праздники прошли. На горы спустилась глубочайшая зима. Дети Лесли давно уже уехали обратно в Гленкерк. Хотя король и узнал, что Ботвелл нашел прибежище у Гордонов, ему не донесли, что там со своим возлюбленным жила и графиня Гленкерк. Джеймс послал графу Хантли надменное письмо, предлагая полное прощение, если тот передаст мятежного лорда для казни. Великий горский вождь дал указание накормить королевского вестника и устроить его на ночь. Наутро он велел привести этого человека к себе.

— Я хочу, — тихо сказал Джордж Гордон, — чтобы мой кузен король знал: эти слова исходят лично от меня. Я не верю, чтобы Джеймс хотел, пусть даже намеком, предложить мне нарушить законы гостеприимства. Поэтому я не верю, что письмо послано им.

Граф Хантли спокойно разорвал пергамент надвое и подал обе части королевскому вестнику.

— Возвращаю моему господину королю в надежде, что это поможет ему выследить дерзкого предателя, который столь вопиюще использует высочайшее имя для своих низменных целей.

Когда Ботвелл узнал о хитрости Хантли, то поблагодарил его за смелый поступок, но сказал:

— Теперь мне надо уходить. Это конец, и если Джеймс действительно желает моей смерти, то надежды нет. Мэйтлэнд думает, что выиграл. — И тут Ботвелл жестко засмеялся. — Он и в самом деле полагает, что, сломав хребет знати, станет править сам. Но если у него и в самом деле такие мысли, то такого глупца еще поискать! Те суровые люди, что воспитали короля, потрудились лучше, чем сами хотели. Пусть Джеми и суеверен, пусть трусоват, но на этой земле королем будет он один! Попомни мои слова!