Любовь дикая и прекрасная

— А за кого?

— За лорда Ботвелла, — спокойно ответила Кат.

— Боже мой! Он же дикарь, хоть и весьма очаровательный, по крайней мере мне так говорили. — С этими словами Адель де Пейрак удалилась.

Сюзан фыркнула:

— Мы ей не нравимся, да, миледи?

Кат засмеялась.

— Нет, девочка, не нравимся.

— А сколько нам здесь придется прожить, миледи?

— Всего несколько недель, Сюзан. Еще зима, и я хочу немного обождать.

На следующий вечер Кат познакомилась с дядюшкой Доналдом и его женой Рене, которая столь же сердечно отнеслась к племяннице, сколь холодно повела себя Адель.

— Жаль, что вы не остановились у нас, дорогая Катрин. Адель не слишком гостеприимна.

Кат похлопала славную даму по пухленькой руке.

— Все хорошо, милая тетушка. Я пробуду всего несколько недель, а потом уеду.

Рене де ла Прованс наклонилась вперед и прошептала:

— Мне нужно поговорить с вами наедине и как можно скорее. Придумайте предлог, чтобы уйти в вашу спальню.

Немного спустя Кат обнаружила, что тетя Рене уже ждет ее.

— Это правда, Катрин, что вы богаты?

Кат закусила губу, чтобы не рассмеяться, ибо маленькая дама выглядела очень расстроенной.

— Да, тетушка, я богата.

— Ох, дорогая! Адель подумала сначала, что вы бедны, и только и ждет, что вы поскорее уедете. Сегодня, однако, кузина сказала мне, что вы богаты, и она намеревается женить на вас своего старшего сына Жиля.

— Это невозможно! — воскликнула Кат, ошеломленная и разгневанная. — Ведь я еду на юг, чтобы выйти замуж за лорда Ботвелла. К тому же мне казалось, что .все в этом семействе состоят в браке.

— Жиль — вдовец, и, хотя он мне и племянник, должна сказать, что не очень его люблю. Он пять лет был женат на дочери моей подруги Мари де Мальмезон. И два года назад девушка наложила на себя руки. Прежде чем выйти замуж за Жиля, она являла собой самое нежное, веселое и светлое создание. Но потом вдруг стала тихой… и запуганной, всегда смотрела на Жиля, спрашивая одобрения каждого слова, какое скажет. Словно испытывала страх перед ним.

— Не опасайтесь за меня, тетушка Рене. Я не выйду ни за кого, кроме Френсиса Стюарта Хепберна.

— И тем не менее, дитя мое, берегитесь Жиля де Пейрака.

Вернувшись в главный зал. Кат познакомилась со своими кузенами де ла Прованс; это были пять очаровательных молодых людей с женами, а шестой оказалась восхитительная шестнадцатилетняя девушка по имени Маргерит, которую все звали Мими. Затем графине представили сыновей дяди Дэвида. Она быстро поняла, почему тетушка боится Жиля де Пейрака и не любит его, хотя остальные братья выглядели достаточно приятными.

Высокий ростом, темноволосый, старший из сыновей Пейрака имел, подобно матери, суровую, почти испанскую внешность. Его черные глаза горели странным золотистым огнем, который вспыхивал еще сильнее, когда Жиль возбуждался. Он взял руку Катрионы, перевернул, чтобы поцеловать ладонь, и быстро пощекотал ее своим мокрым языком. Возмущенная, Кат вырвала руку обратно. Она испытала ярость и отвращение как от самого поступка, так и от этих странных глаз, которые заглянули ей глубоко в декольте и медленно поднялись к лицу.

— У нас много общего, моя прекрасная кузина, — сказал Жиль де Пейрак. — Мы оба остались вдовыми в самом расцвете лет, и, — тут он выдержал паузу, — мы оба опытны…

Кат предпочла не заметить этих слов, ответила светской улыбкой и повернулась, чтобы поговорить с Мими.

Но когда пришло время садиться обедать, графиня обнаружила, что Жиль оказался ее соседом. К огромному ее смущению, он изо всех сил ухаживал, выбирал самые лакомые кусочки и яства, чтобы положить ей в тарелку, и даже настаивал, чтобы она отпила из его чашки. Ей едва удалось сдержаться и не осадить наглеца. Быстро повернувшись к другому своему соседу, Катриона увидела, что это Ниалл Фиц-Лесли. Его глаза светились весельем, и она тихо сказала ему по-гаэльски:

— А вам не кажется, что тетушка неспроста посадила мне по одну руку своего мерзкого сына, а по другую — священника?

— Мысль о том, как ее любимый Жиль завладеет вашим состоянием, кажется старой даме очень соблазнительной, Катриона, — отвечал святой отец, а затем удивился:

— Откуда вы узнали, что я говорю по-гаэльски?

— Вы упомянули, что несколько лет прожили в Кэйтнессе. На чем еще вы там могли объясняться?

Рассердившись, что его так подчеркнуто не замечают, Жиль де Пейрак спросил: