Любовь дикая и прекрасная

— Итак, кузинушка, как тебе нравится замок Гленкерк?

— Очень, — ответила Катриона. — Мне будет приятно стать здесь хозяйкой.

Она метнула Фионе озорной взгляд. Та досадливо сжала зубы.

— Ты смелая девушка. Так стремиться в волчью пасть!

— Что ты имеешь в виду?

— Боже мой, дитя! Ты должна знать репутацию Гленкерка.

— Его женщины! — Катриона изобразила скуку. — Боже мой, Фиона! Все знают, что Гленкерк с девками просто дьявол. Скажи мне что-нибудь другое, чего я не знаю.

— Хорошо, дорогая, скажу. — Она понизила голос и подалась вперед. — Говорят, «петушок» у Гленкерка слишком велик. Говорят также, что граф сложен, как Аполлон.

Я была уже замужем и много знаю, и должна тебе кое-что рассказать. Мы, женщины Лесли, очень маленькие. Большой «петушок» может нас разорвать. Вот мой покойный муж, лорд Стюарт, был среднего роста, и, однако, когда в свадебную ночь он воткнулся в меня… — Для большего эффекта она помедлила, с ликованием замечая побледневшее лицо Катрионы. — Да, кузина! Боль была страшной, и каждый раз становилось хуже. Пусть Бог простит его! Смерть Оуэна для меня оказалась просто счастьем!

— Но я — Хэй, Фиона. Со мной так быть не может.

— Твоя мать — Лесли, кузина. Дочь вырастает по образу и подобию матери. Я, конечно, тебе не завидую.

Объятая ужасом, Катриона передала разговор Эллен.

— Все совсем не так, — твердо сказала Эллен. — Эта Фиона пытается просто запугать тебя. Боль бывает только один миг в первый раз, когда разрывается девственный щит. После этого все прекрасно. Твоя кузина сама сохнет по графу. Грязная потаскушка! И еще имеет наглость пугать тебя! Глупышка. — Она взъерошила волосы девушки. — Посмотри на свою мать. Единственно, чем она занята, это тем, что льнет к твоему отцу. Разве бы так вела себя женщина, испытывающая постоянную боль?!

Раздосадованная тем, что ей так легко задурила голову хитрая кузина. Кат стала наблюдать за Фионой, чтобы убедиться в правоте Эллен. А кузина между тем не упускала ни одной возможности оказаться рядом с Патриком. Она наряжалась в платья с самым глубоким декольте, выставляя напоказ свои пышные прелести. «Какая сука, — думала Катриона. — Рыжая сука!» Она поискала глазами брата, а найдя, спросила:

— Джеми, скажи мне, что ты знаешь о кузине Фионе?

Джеми хохотнул.

— Говорят, что она очень щедро раздает свои милости, но сам я никогда не попадал к ней в постель. Говорят, что малец, которого она принесла Стюарту, вовсе не был его сыном: сомнительно, чтобы Оуэн, известный слабак, смог когда-либо сделать ей ребенка.

Джеми посмотрел на сестру.

— Тебе теперь нравится Гленкерк, не так ли, Кат?

— Да.

— Тогда остерегайся Фионы. Всем известно, она его домогается, хотя сомневаюсь, что бедный Гленкерк это осознает.

Но Джеми ошибался: Патрик был вполне осведомлен о замыслах Фионы, и если бы Катриона не находилась в замке, то мог бы даже немного поразвлечься со своей пылкой рыжеволосой кузиной. Он знал, что шепотки насчет нее окажутся наверняка истинными, однако было бы весьма забавным подтвердить их.

Однажды ночью, вскоре после Рождества, Фиона попыталась обольстить графа. Когда все обитатели замка уже давно были в постели, Гленкерк остался перед камином побеседовать с братом. Графу хотелось женить его на наследнице Форбзов. Но Адам, однако, доказывал, что их младший брат, семнадцатилетний Майкл, намного лучше подойдет для тринадцатилетней Изабеллы.

— Я хочу жениться поскорее, причем не на ребенке.

Майкл же не сможет сыграть свадьбу по крайней мере еще три или четыре года. Сделай хорошую партию. Изабелла будет без ума от этого ангелочка.

Патрик засмеялся.

— Ладно, брат, но кто та девушка, для которой ты себя бережешь?

Адам улыбнулся, и его глаза сузились.

— Я еще не посватался к ней, но скоро сделаю это.

Братья посидели еще некоторое время, потягивая подогретое вино с пряностями, приготовленное специально к рождественским праздникам. Оба были высокими, как их отец, но если Патрику достались темные волосы матери и зеленовато-золотые глаза Лесли, то Адам унаследовал красно-рыжие волосы Лесли и янтарные глаза Стюартов.

Разомлевшие от теплых братских чувств и роскошного красного вина, они поднялись по лестнице в свои покои.

— У меня есть хорошее виски из винокурни старого Макбина, — сказал граф. — Заходи, Адам, выпьем по капельке. Лучше заснешь.

Он открыл дверь и зашел в свою спальню, а брат без возражений последовал за ним.