Ботвелл засмеялся, довольный, и слегка провел пальцами по ее шее.
— Тут недостает лишь одной вещи. Повернись.
Катриона послушно повернулась к нему спиной, и граф замкнул на ее шее ожерелье из бледно-золотых жемчужин.
Снова повернув графиню к себе, Ботвелл вдел ей в каждое ухо по такой же жемчужной серьге.
— Так, — с удовлетворением тихонько произнес он. — Совершенство стало еще прекраснее, если такое вообще возможно. И что бы ни случилось потом, они — твои. Френ, сие Хепберн, пятый граф Ботвелл, подарил их своей невесте.
Френсис смотрел на женщину с нескрываемым восхищением.
— Боже? У тебя же безупречная кожа, Кат! Я никогда не видел, чтобы жемчужины выглядели так блистательно!
Вошли слуги, неся серебряные подносы с едой. Граф церемонно подвел Катриону к столу и усадил. Ужин сегодня Френсис велел приготовить особый, проявив безупречный вкус. Они начали с холодных сырых устриц, которые Катриона обожала, а завершили слоеным пирогом с ранней земляникой из оранжерей Эрмитажа.
Катриона ела с видимым удовольствием. Ботвелла это забавляло, и он поощрял ее, предлагая один кусок пирога за другим, пока от пирога ничего не осталось. Когда графиня закончила трапезу и вымыла руки, лорд обратился к ней полушутя-полусерьезно:
— А теперь, мадам, вы должны заплатить за еду.
Подведя графиню к креслу, стоявшему возле камина, Ботвелл усадил ее.
— Хочу зарисовать тебя, любимая. Возможно, сделаю восковую модель, а потом изваяю тебя.
— Боже мой! Так ты ваяешь! Вот откуда пошла эта чепуха про восковых идолов! Вот почему говорят, что ты занимаешься черной магией! Ох, какие же дураки! Дураки и невежды!
Лицо Френсиса искривилось гримасой.
— О да, — согласился он. — Моим врагам хотелось бы убедить бедного простофилю Джеми, что я леплю его фигуру из воска, а потом втыкаю в нее шпильки.
Взяв мольберт себе на колени, он прикрепил лист бумаги и начал работу. Недвижимая, Катриона сидела и думала, сколь же ей повезло, что живет с ним. Она никогда прежде и не догадывалась, что существует такое полное счастье, и если бы Френсис попросил пойти с ним в пекло, то она сделала бы это, не произнеся ни слова. Его глаза ласкали ее. Катриона зарделась, подумав, что предпочла бы очутиться сейчас с ним в постели, а не позировать, застыв как истукан. Наконец граф отложил работу в сторону, и глаза Катрионы поймали его взгляд.
— Ты читаешь мои мысли! — воскликнула она.
Френсис лениво улыбнулся.
— Нетрудно же их прочитать, когда ты так явно краснеешь. Да и у меня они такие же. Пойдем, моя любимая, и ляжем в постель.
Граф встал и предложил Катрионе свою руку. Она поднялась.
— А что, Френсис? Тринадцать лет я жила с Патриком здоровой, довольной жизнью. Но с тобой… — Она запнулась, подыскивая слова. — С тобой все по-другому. Эта жизнь полнее.
— Ты всегда любила Патрика?
— Других мужчин я просто не знала. Грейхевен стоит на отшибе. Прабабушка обручила нас с Патриком, когда мне было всего четыре года. Он старше меня на девять лет, мы поженились, когда мне исполнилось шестнадцать. Тогда я даже сомневалась, хочу ли я за него замуж: он имел славу ужасного распутника и выглядел таким надменным!
Ботвелл про себя посмеялся, вообразив, как упрямая Катриона столкнулась с не менее упрямым Гленкерком.
— И вес же, — продолжила она, — мы неплохо уживались. Он добрый человек, и я люблю наших детей.
— Но по-настоящему ты не любила его, — возразил Френсис Хепберн и добавил:
— Однако твоя судьба оказалась лучше моей. Ты — здоровая женщина, испытывающая наслаждение от постельных утех. Моя же дражайшая графиня питает полное отвращение к плотской стороне замужества. Если бы у нее была возможность наложить лапу на мое состояние иным путем, чем рожая детей, то она бы давно так и сделала.
— Но твои дети? Ты, конечно же, любишь их, Френсис?
— В некотором смысле. Но Маргарет вырастила и воспитала их холодными и бесчувственными. У них нет очарования Хепбернов или Стюартов. Меня они просто терпят.
Но для теплых отношений этого мало.
— Мне так жаль, любимый.
— Почему же? — улыбнулся Френсис. — Впервые в жизни я влюблен. Я влюблен в тебя, моя бесценная Кат!
Пусть Бог мне поможет! Как же я люблю тебя! А ты, дорогая, тоже влюблена впервые в жизни. И я счастлив!
— Ох, Ботвелл, — прошептала она, — что же нам делать?
— Не знаю, Кат. У меня нет простых ответов, но решение я найду, это я тебе обещаю.