Рай на заказ

На мгновение я подумал, что Сивиллина все это выдумала, но сочинить столько подробностей, которые складывались в одну картину, было трудно. Даже для поэтессы с пылким воображением.

— Он ненавидит все и вся. Особенно женщин. Если бы он мог их уничтожить, он бы это сделал. Это одна сплошная ненависть и жажда разрушения, обращенные против всего человечества.

— Как же он пишет книги о…

— У него тем лучше получается говорить о любви, что это чувство ему совершенно незнакомо. Это очень плохой человек. Он презирает своих жен. И меня тоже. Теперь я понимаю, что ему нужна только власть надо мной! Он ненавидит своих родителей!

— Родителей?

— Я говорила тебе, что у него суицидальные наклонности. Он испытывает отвращение к себе самому, обвиняет родителей в том, что они дали ему жизнь, и пытается их уничтожить. Их он тоже поместил в психиатрические клиники. Причем в разные. Отец просил у него разрешения видеться с матерью, но он отказал. Он говорит, что его родители все еще любят друг друга, но он не желает, чтобы они встречались. И для того чтобы наверняка разлучить их, перевел мать в провинциальную больницу… — Сивиллина то и дело вздрагивала, как побитое животное. Она подняла на меня глаза: — У меня больше нет квартиры в шестнадцатом округе. Когда я переехала к Максимилиану, моя мать сдала ее. Мне некуда идти. Можно я вернусь к тебе? У тебя здесь гораздо просторнее. Ты правильно сделал, что переехал.

— Ладно, но мы будем только друзьями. Я не хочу, чтобы у нас снова был роман.

— У тебя кто-то есть?

— Сейчас я хочу целиком посвятить себя работе. Я чувствую, что меня вот-вот примут в штат.

В наших отношениях с Сивиллиной что-то окончательно сломалось, это было совершенно ясно. Но я не мог бросить ее в такой тяжелой ситуации.

— Ты можешь остаться на несколько дней — пока не решишь, что делать дальше.

На ее лице появилась довольная улыбка.

— Где я буду спать?

— Вот здесь, в комнате для гостей.

— А разве я не могу спать с тобой? Ты же знаешь, я так люблю прижиматься к тебе ночью.

— Я этого не хочу. Сначала приди в себя, отдохни, а потом я помогу тебе найти другую квартиру. И кстати, я думаю, что ты должна восстановить отношения с матерью, чтобы она тоже тебе помогла.

— Ни за что!

Той же ночью, часа в два, включился автоответчик. Раздался жуткий голос:

«Я… я… Я знаю, что она у вас! Да, я это знаю! Я чувствую, она у вас! Она должна вернуться. ОНА ДОЛЖНА ВЕРНУТЬСЯ НЕМЕДЛЕННО! Если она не вернется, я убью ее. Потом я убью вас! Вы меня поняли? Я убью вас обоих. Я убью вас!»

— Это он! — Сивиллина вошла в мою комнату. Она говорила еле слышно, словно боялась, что Максимилиан услышит ее.

Она легла рядом, сжавшись в комок. Я сохранил сообщение на автоответчике как вещественное доказательство на тот случай, если дело примет серьезный оборот.

Следующей ночью телефон снова зазвонил в два часа. Включился автоответчик:

«Я знаю, что она у вас. Скоро я убью вас обо…»

Я схватил трубку:

— Алло, фон Шварц! Вы хотите поговорить?

Связь немедленно оборвалась.

Через несколько дней он позвонил в «Современный наблюдатель», и я тут же узнал его.

— Соедините меня с главным редактором, — произнес зловещий голос, который я слышал уже дважды.

— А! Добрый день, доктор фон Шварц. Это вы удачно попали. Я предпочитаю, чтобы вы звонили мне на работу днем, а не глубокой ночью по домашнему телефону, и…

Он опять повесил трубку. Я подумал: может, секретарша действительно соединила нас по ошибке?

Сивиллина постепенно начала нормально есть и спать. Синяки на ее теле понемногу проходили. Целый месяц она искала себе квартиру, но безуспешно. Как-то утром она сказала, что ей обязательно нужно забрать свои вещи, особенно документы, одежду и ноутбук (самый первый подарок, который я сделал ей). Все это до сих пор находилось у «крупного специалиста по химии любви». Я напомнил ей, что, когда горит весь дом, не стоит лезть в огонь, чтобы спасти пару вещей. Любые контакты с этим человеком казались мне опасными. Но Сивиллина заверила меня, что уже переговорила с ним по телефону и он согласен все ей вернуть при личной встрече.

— Не езди туда! — Я пытался отговорить ее.

Она посмотрела на меня большими темными глазами и обреченно пожала плечами:

— Прошло достаточно времени. И потом, я же слышала его, он говорил со мной совершенно по-другому. Мне кажется, он успокоился.