Злючка

— Не бойся меня, девочка, — прошептал граф. — Говорят, что я искусный любовник, и обещаю быть нежным с тобой!

Все еще раздраженная собственной наивностью, Арабелла гневно вскинулась:

— Разве ваше орудие так же велико, как гордость, милорд?

— Только иногда, любимая, — ответил граф со смешком, целуя ее ротик.

Прикосновение его жестких губ наполнило тело Арабеллы восхитительным теплом. Мысли, которых не было секундой раньше, вихрем закружились в мозгу. Она в постели голая. С красавцем мужчиной, тоже обнаженным. Они собираются заняться любовью… не такая уж неприятная затея, даже если она испугана больше, чем желала признать. Вспомнив, как всю эту осень муж обучал ее искусству целоваться, Арабелла приоткрыла губы, и его язык проскользнул между ее зубами, дотронулся до розового язычка. Воспламененная бесстыдными ласками, Арабелла едва не теряла сознание, а когда Тэвис заключил ее в объятия, напрягшиеся соски коснулись мохнатой груди. Мягкие завитки еще больше растревожили упругие комочки, Арабелла начала нервно извиваться, бессознательно прижимаясь к мужу еще теснее.

— Нет, девочка, — прошептал он, приоткрывая губы, и хрипло пробормотал:

— Иисусе, какая сладость…

Темноволосая голова вновь опустилась к ее грудям, болевшим от напряжения, с сосками, набухшими до такой степени, что, казалось, вот-вот лопнут.

От страстных поцелуев кружилась голова. Язык вновь лизнул соски, каждый по очереди; Тэвис застонал от наслаждения, припал губами к сладкому холмику. Каждый раз, когда его губы сжимались вокруг соска, Арабелла чувствовала странное тянущее ощущение в тайном запретном месте… Это и есть то самое неизведанное наслаждение? Ей внезапно захотелось коснуться Тэвиса, но она не знала, как это сделать и будет ли ему приятно.

Губы продолжали дарить ей наслаждение, лаская грудь, сначала один сосок, потом другой, на упругий живот легла теплая ладонь. Арабелла невольно съежилась, потому что ни один мужчина не ласкал ее так откровенно.

Пальцы поползли ниже, как бы случайно погладили ее холм Венеры, и Арабелла вновь нервно дернулась.

Рука Тэвиса возвратилась к животу и опять оказалась на груди, заставив Арабеллу тихо вздохнуть от удовольствия.

— Открой глаза, любимая, — прошептал Тэвис Стюарт, и светло-зеленые глаза Арабеллы широко распахнулись.

До сих пор она даже не осознавала, что веки были сомкнуты.

— Ты самая красивая из всех, кого я встречал, — нежно прошептал он, целуя ее губы.

— Вы можете не говорить мне этого, милорд, — застенчиво ответила Арабелла. — Я знаю свой долг жены, хотя должна признать, что благодарна вам за терпение.

— Если я говорю, как ты прекрасна, Арабелла, значит, думаю так, — отозвался Тэвис. — И хотя мы поженились без обоюдного согласия, я считаю себя счастливым человеком, потому что обрел тебя.

— А если бы я не была красивой, милорд?

— Я все равно женился бы на тебе, хотя и не получал бы сотой доли того наслаждения, которое дает мне твоя прелесть.

Не сердись на меня — все мужчины тают перед хорошенькими личиками.

— Вы откровенны, милорд, а меня учили, что честность — одна из великих добродетелей, — отозвалась Арабелла.

— Ты дашь мне руку, девочка? — спросил он. — Мне так нужно… нет, я жажду твоего прикосновения.

Взяв ее несопротивляющиеся пальчики, он притянул их к своему набухшему орудию мужественности.

— Не бойся, любимая! Он, конечно, свирепый паренек, но легко укрощается, если будешь к нему добра.

Арабелла храбро сжала отвердевшую плоть, но, к удивлению, почувствовала, что она теплая, живая и странно пульсирующая под ладонью.

— Все мужчины устроены так, милорд? Он кажется слишком большим, чтобы я могла вместить его, — прошептала она застенчиво, стараясь глядеть в сторону. Тэвис Стюарт потрясение ощутил, что нежное прикосновение юной невесты было подобно факелу, поднесенному к пересохшей соломе. Он едва сдерживал себя. Впервые в жизни Тэвис понял истинную суть вожделения. Он желал эту необыкновенную девушку, лежавшую сейчас в его постели, это прекрасное тело всем своим существом и никак не мог поверить, что мужчина может питать столь сильные чувства к жене да и вообще к любой женщине.

— Некоторые из нас большие, — осторожно ответил он, — некоторые меньше, чем говорят. Мы, Стюарты, одарены лучше остальных.

— Мое прикосновение приятно вам, милорд? — наивно спросила Арабелла.