Итальянские каникулы

— Стеффи! О Боже, Стеффи!

Они целовали ее, ощупывали, желая убедиться, что она цела и невредима. А потом Трейси вскочила и попыталась осыпать Рена поцелуями. Даже Бриггс, как ни странно, попытался обнять его, чего Рен успешно избежал, наклонившись, чтобы якобы завязать шнурки. Изабел тем временем гордо озиралась, что донельзя его раздражало. Интересно, чего она ожидала? Что он убьет девчонку?

И вдруг до него дошло, что в какой-то момент общения со Стеффи он, к счастью, совершенно перестал думать о Каспере Стрите.

Но даже досада на Изабел не мешала ему умирать от желания вновь погрузиться в нее, хотя с тех пор, как он в последний раз делал это, прошло всего несколько часов. Хотя при этом он вовсе не был в восторге от условий, поставленных ему в машине не далее как сегодня утром. Не то чтобы он так уж жаждал перевести их отношения на эмоциональный уровень — Богу известно, ему это совершенно не нужно, — но такого цинизма просто не ожидал. И при этом она глазом не моргнула! Голоса не повысила!

А тут еще эта история с Каспером Стритом. Ей и без того не слишком нравилось, что по роли он убивает молодых женщин. Страшно подумать, что она скажет, узнав о детях!

Он наконец умудрился отвести ее в сторону, напомнив, что промок до костей, замерз и ужасно голоден. Это, как он и надеялся, пробудило в Изабел женские инстинкты, и уже через час они лежали в постели.

— Вы сердитесь? — прошептала Стеффи.

В горле у Гарри застрял комок величиной с Род-Айленд. И поскольку говорить он не мог, ограничился тем, что откинул волосы со лба дочери и покачал головой. Стеффи лежала в постели, прижав к щеке своего самого старого мишку, вымытая, в любимой ситцевой голубой ночнушке; Гарри вдруг вспомнил, какая она была в детстве. Неуклюжий младенец, ковыляющий к нему с протянутыми руками. Сейчас она выглядела такой маленькой и трогательной…

— Мы не сердимся, — тихо заверила Трейси с другой стороны кровати. — Но все еще расстроены.

— Рен сказал, что если вы запрете меня в подземелье, он пронесет туда пару шоколадных батончиков.

— Совершенно неуправляемый тип!

Трейси поправила простыню. Ее косметика стерлась неизвестно когда, а под глазами темнели круги. Но в глазах Гарри она по-прежнему была прекраснейшей из женщин.

— Простите, что так вас напугала.

Трейси сурово нахмурилась:

— Хорошо, что догадалась извиниться. Но все равно проведешь завтрашнее утро в своей спальне.

Трейси, по-видимому, была сделана из более крутого теста, чем Гарри, который только и мечтал забыть обо всем, а тем более о наказаниях. Но ведь Стеффи не из-за нее сбежала.

Он окончательно растерялся. Внутри была сосущая пустота. И что-то вроде неприязни. Каким образом он ухитрился стать врагом?

— Все утро? — жалобно пролепетала Стеффи, и Гарри едва сдержался, чтобы не отменить распоряжение Трейси и не принести вместо этого мороженого.

— Все утро, — твердо повторила мать.

Стеффи немного подумала. Тяжело вздохнула. Нижняя губка начала подозрительно подрагивать.

— Знаю… я не должна была убегать. Но уж очень грустно стало, когда я услышала, как вы с мамой ссоритесь.

Гарри задохнулся. Трейси наморщила лоб.

— До половины одиннадцатого, — поспешно поправилась она.

Губка Стеффи перестала дрожать.

— Наверное, могло быть куда хуже, — серьезно, как взрослая, сказала она. Трейси дернула ее за локон.

— Это точно. И мы не заточили тебя в то подземелье, о котором говорил Рен, исключительно из-за твоей аллергии.

— Плюс пауки.

— Да, это тоже, — согласилась Трейси прерывающимся голосом, и Гарри понял, что сейчас они думают об одном. Для Стеффи так важно, чтобы ее родители были вместе, что она готова побороть самый главный страх. У дочери больше мужества, чем у отца.

Трейси, опираясь на изголовье, наклонилась, чтобы поцеловать дочь, и долго-долго не разгибалась. Все прижималась к ее щеке своей.

— Я так тебя люблю, тыквочка. Обещай, что больше никогда такого не сделаешь.

— Обещаю.

Гарри наконец обрел голос.

— И обещай, что, если тебя что-то расстроит, обо всем расскажешь нам.

— Даже если это ранит ваши чувства?

— Даже тогда.

Девочка сложила руки под подбородком.

— И ты… все равно уезжаешь завтра?

Гарри не знал, что ответить, поэтому просто покачал головой.

Трейси пошла посмотреть на Коннора и Бриттани, которые спали в одной комнате, по крайней мере пока не просыпались и не приползали в постель к отцу. Джереми все еще был внизу, занятый компьютерной игрой. С момента своей несчастной ссоры Гарри и Трейси ни разу не оставались наедине, и сейчас сердце болело так сильно, что хотелось уйти, но родители не всегда могут делать то, что хотят.