Огненный омут

– Какие у нас в Северной Нейстрии все называли колдовством, – уточнил епископ.

– Назовем их мягче – волшебством. Ибо не верить в сверхъестественные силы, значит, усомниться в текстах Библии и поставить под сомнение эпизод с Аэндорской волшебницей.

Франкона только позабавило желание Роберта уличить его в незнании Священного Писания, и он тут же сослался на то, что Бог очень строго повелел беречься чародейства, приказав «не ворожите и не гадайте». Роберт же, как и большинство присутствующих, не был силен в теологических спорах, а единственный, кто мог аргументированно потягаться с Франконом, епископ Шартский, был слишком занят своей раненой рукой, чтобы вступать в диспут. К тому же Роберт тут же пресек все сомнения, сказав, что Снэфрид готова им помочь заставить прийти к ним Эмму.

– Есть у меня власть над этой женщиной, – тихо начала Снэфрид, – и я обязуюсь велеть ей выйти куда угодно, если мой господин Роберт прикажет мне сделать это.

Герцог довольно кивнул.

– Агата из Этампа уже демонстрировала нам свои удивительные способности. Поэтому если вы сможете заставить Эмму с сыном на время уехать от Роллона – а встреча мощей Святого Адриана как раз прекрасный повод для этого, то эта женщина вызовет ее туда, где ее будем ожидать я и мои люди. Мы отвезем Эмму и мальчишку в Шартр, куда, нет сомнения, правитель языческих земель последует и по зову сердца, и для того, чтобы не быть осмеянным своими подданными как человек, у которого похитили жену.

– Но при чем здесь младенец Гийом? – не унимался Франкон.

– Дьявол, да он издевается над нами! – воскликнул потерявший терпение Герберт Вермандуа.

Франкон никак не отреагировал на его вспышку. Вермандуа можно было понять, так как его земли особенно пострадали в эту зиму. А вот Роберт… Франкон глядел в неподвижное лицо Снэфрид. Так вот за какую услугу она добилась земель от Роберта! Она, видимо, достаточно уверена в своих силах, раз могла убедить и его. А она ненавидит Эмму, и сейчас явно испытывает торжество от предстоящей мести.

Епископ вдруг словно почувствовал, как за невозмутимой оболочкой Снэфрид клокочет огненная лава гнева и ярости, а между тем на ее лице не дрогнул ни один мускул. И он ясно осознал, что перед ним стоит само воплощение зла.

Эта языческая ведьма все же дождалась своего часа! И он, благочестивый Франкон, вынужден потворствовать ее мести и потому, что связан с этими людьми как христианин, и потому, что сам дал им шанс погубить себя в случае неповиновения, ибо во всеуслышание на соборе предлагал им силой принудить Роллона войти в купель.

Выходит, у него нет выбора. Он не посмеет им помешать, не посмеет посвятить во все Роллона, и если он готов пожертвовать Эммой, то малыш Гийом… О, святые угодники, только не Гийом!

– Как мы должны понимать ваше молчание? – вывел его из оцепенения негромкий вопрошающий голос Роберта. Его темные брови сошлись к переносице, в лице появилось нечто, не предвещающее ничего хорошего.

И все же Франкон решился.

– Одно слово, миссиры. Всем известно, что эта женщина имеет все основания недолюбливать Эмму. Готовы ли вы отдать жизнь и судьбу Гийома в руки отвергнутой жены Роллона? Кто знает, передаст ли она вам ту, на которую вы возлагаете такие надежды, или посчитает нужным свести счеты с соперницей сразу?

Ги Анжуйский резко повернулся. Он впервые подал голос:

– Та, о ком вы говорите, подвергает свою душу куда большей погибели, живя в блуде с демоном Ру. Что же касается этой женщины… То я неотлучно буду при ней, дабы из рук в руки принять Эмму. К тому же…

– К тому же, – перебил его Роберт, – никто просто так не решится отказаться от поместья с двенадцатью бонуариями пахотной земли, с шестью арпиенами^[16] луга и виноградника.

Франкон пожевал губами. Зная Снэфрид, он не очень верил в ее меркантильность, хотя когда не за горами старость… Но куда больше он верил в заботу об Эмме этого анжуйца.

И тогда он возвел очи горе.

– Да свершится воля Божья. Я готов помочь вам и удалить Эмму от Роллона.

А про себя он подумал, что сделает богоугодное дело, если спасет от этих волков маленького Гийома.

Он еще какое-то время беседовал, обсуждая подробности похищения. Франкон так и не заметил, когда удалилась Снэфрид. Она точно растаяла во мраке сводов. И так же беззвучно она вновь появилась перед ним, когда он в сопровождении Ги Анжуйского вышел из усадьбы.

Ги только отошел к конюшням, чтобы привести мула и растолкать задремавших на сеновале охранников, как Франкон оказался лицом к лицу с бог весть откуда возникшей Снэфрид. Он отшатнулся, когда она сжала его локоть с недюжей для женщины силой.

---

16 Старинные земельные меры. В бонуарии около десятины, или десять арпиенов.