71  

И вот – закидано, заметено – и надо снова начинать раскопки?

Причины тех первых погромов настойчиво исследовались и обсуждались современниками. Ещё в 1872, после одесского погрома, генерал-губернатор Юго-Западного края предупреждал в докладе, что подобное событие может повториться и в его крае, ибо «здесь ненависть и вражда к евреям имеют историческую почву и только материальная от них зависимость крестьян в настоящем удерживает, вместе с мерами администрации, взрыв негодования русского населения против еврейского племени». Генерал-губернатор свёл суть дела к экономике: «подсчитал и расценил торгово-промышленное имущество, принадлежащее евреям в Юго-Западном крае, а вместе с тем указал на то, что, усиленно занявшись арендой помещичьих земель, евреи переуступали эти земли крестьянам на очень тяжёлых условиях». И такая причинная связь «получила общее признание в погромный восемьдесят первый год» [657].

Весной 1881 докладывал Государю также и Лорис-Меликов: «В основании настоящих беспорядков лежит глубокая ненависть местного населения к поработившим его евреям, но этим несомненно воспользовались злонамеренные люди» [658].

Так объясняли тогда и газеты. «Рассматривая причины, вызвавшие погромы, лишь немногие органы периодической прессы упомянули о племенной и религиозной ненависти; остальные считали, что погромное движение возникло на экономической почве; при этом одни усматривали в буйствах протест, направленный специально против евреев в виду их экономического господства над русским населением», другие – что народная масса вообще экономически стеснена, «искала, на ком излить свой гнев», – и таким объектом подошли евреи из-за своего бесправия [659]. Современник тех погромов упомянутый просветитель В. Португалов тоже «в еврейских погромах 1880-х гг. …видел выражение протеста крестьян и городской бедноты против социальной несправедливости» [660].

Спустя десятилетия Ю.И. Гессен и подтверждает, что «еврейское население южных губерний» всё же находило «источники к существованию у евреев-капиталистов, между тем местное крестьянство переживало чрезвычайно тяжёлые времена»: не имело достаточно земли, «чему отчасти содействовали богатые евреи, арендуя помещичьи земли и тем возвышая арендную плату, непосильную для крестьян» [661].

Не упустим и ещё одного свидетеля, известного своим беспристрастием и вдумчивостью, которого никто не упрекал в «реакционности» или «антисемитизме», – Глеба Успенского. В начале 80-х годов он писал: «Евреи были избиты именно потому, что наживались чужою нуждой, чужим трудом, а не вырабатывали хлеб своими руками»; «под палками и кнутами… ведь вот всё вытерпел народ – и татарщину, и неметчину, а стал его жид донимать рублём – не вытерпел!» [662].

Но вот что отметим. Когда вскоре вослед погромам, в начале мая 1881, к Александру III пришла депутация видных столичных евреев во главе с бароном Г. Гинцбургом, Государь уверенно оценил, что «в преступных беспорядках на юге России евреи служат только предлогом, что это дело рук анархистов» [663]. И в тех же днях брат царя в. кн. Владимир Александрович заявил тому же Гинцбургу: что «беспорядки, как теперь обнаружено правительством, имеют своим источником не возбуждение исключительно против евреев, а стремления к произведению смут вообще». Также и генерал-губернатор Юго-Западного края докладывал, что «общее возбуждённое состояние населения обязано пропагандистам» [664]. И в этом власти оказались осведомлены. Столь скорые от них заявления показывают, что власти не роняли сроков в расследовании. Но по обычному недоразумию тогдашней российской администрации, непониманию ею роли гласности, – не довели результатов расследования до публичности. Слиозберг ставит это центральным властям в упрёк: почему они не сделали «попыток оправдаться от обвинения в допущении погромов?» [665] (Так-то так, упрёк справедлив. Но ведь обвиняли правительство, как мы видели, и в нарочитом поджигании, и в руководстве погромами. Нелепо начинать с доказательства, что ты не преступник.)

А – не всем хотелось поверить в подстрекательство от революционеров. Вот вспоминает еврей-мемуарист из Минска: для евреев Александр II не был «Освободителем» – он не уничтожил черты оседлости, и всё же евреи искренно горевали при его смерти, однако и ни одного дурного слова не выговаривая против революционеров, с уважением о них, что ими двигали героизм и чистота помыслов. И при весенне-летних погромах 1881 года никак не верили, что подстрекали к ним социалисты: это всё – от нового царя и его правительства. «Правительство желает погромов, оно должно иметь козла отпущения». И когда потом уже достоверные свидетели с юга точно подтверждали, что то подстраивали социалисты, – продолжали верить, что это вина правительства [666].

  71  
Предыдущая страница Следующая страница
×
×