Украденная роза

– Ты похожа на языческую богиню, – сказал он, глядя на нее с благоговейным восторгом и все еще не осмеливаясь дотронуться до дивного тела.

– Иди же, соверши в моем храме жертвоприношение. – Она протянула ему округлые руки.

Этого Генри снести не мог. Он скинул башмаки и принялся развязывать тесемки на тесно обтягивавших его ноги панталонах. Розамунда, стоя на коленях, помогала ему, и ее румяный рот и пышные груди оказались в такой близости от средоточия его страсти, что ему даже хотелось, чтобы она подольше возилась с тесемками. Развязав тесемки рубашки и панталон, он рухнул на постель. Розамунда тут же обвила его руками, прильнула к груди, нащупав под густыми завитками сосок, потом второй, еще больше распаляя его прикосновениями языка и нетерпением, с которым она стягивала с него панталоны, выпуская на волю его изготовившееся к атаке орудие. Оно было твердым и горячим. Радуясь столь быстрому возгоранию, Розамунда направила этот разящий наслаждением дротик в свое лоно и обхватила бедрами его чресла, жадно впивая страстные поцелуи, которыми Генри терзал ее рот. Они уже не помнили себя под градом обоюдных ласк, и вот кончик трепещущего его копья коснулся влажного зева: Розамунда послушно раскинулась, чтобы копье его вонзилось как можно глубже, опаляя ее лоно райским блаженством.

Сплетясь воедино, не размыкая рук, они начали неистово раскачиваться – миг наивысшего упоения настигнул их почти сразу. И вот они уже разъяли объятия, изумляясь столь скорому и полному удовлетворению.

– Вот видишь, – еще не отдышавшись, прошептала Розамунда, – и одной минутки не прошло. Никто и не догадается.

Медленно поглаживая ее спину, Генри усмехнулся:

– Так уж и не догадается. Подумают, неужто их хозяина так притомила пробежка по лестнице – еле дышит… Они, бедняги, совсем там небось замерзли и гадают – с чего это сэр Генри так долго собирается.

– Я помогу тебе одеться, милый, – сказала Розамунда, однако не шевельнувшись, наслаждаясь негой сладкого покоя.

– Вот это дельная мысль, – прошептал он, не в силах оторваться от ее губ, и плеч, и роскошных каштановых кудрей.

– А я помогу вам, миледи, если вы пообещаете больше меня не соблазнять.

– Обещаю, милорд, если вы не будете вести себя точно похотливый жеребец, – в тон ему ответила она, ощупывая его все еще не совсем угомонившегося сластолюбца. Она, чуть посмеиваясь, провела пальцем по горячей кожице… он тут же отозвался и принял прежний боевой вид. Розамунда погладила взбухшие венки…

– Ну ты и плутовка! Нет – до нашего возвращения. Тогда уж я не обойдусь минуточкой, можешь быть уверена. Не слезу с тебя, пока сама не запросишь пощады.

– Звучит очень заманчиво! Я могу даже обойтись без прогулки, хватит и обещанных тобою удовольствий.

Генри снова усмехнулся и, нехотя отодвинувшись от прелестной искусительницы, со вздохом спустил ноги на пол.

– До того мы еще должны отужинать в обществе лорда Стоукса, его леди и в обществе Мида Аэртона – он без своей леди, но, однако, с дамой, только не спрашивай меня, кто она такая. – Он хитро ей подмигнул, и Розамунда улыбнулась, тут же вспомнив докатившиеся до нее сплетни про Аэртона и его любовницу.

– Ну если ты так настаиваешь… Я-то думала, мы поужинаем вдвоем.

– Завтра – обещаю. Но сначала нам нужно как следует изучить этот город. Если не обращать внимания на толпу и гнусные запахи, тут есть на что взглянуть.

Розамунда неохотно встала посреди их ложа на колени и, вздернув подбородок, сказала:

– Как прикажете, милорд. Хотя самое желанное зрелище уже передо мной, вот в этой самой комнате.

Генри расхохотался, и она, соскочив с постели, тут же кинулась к нему на шею. Когда они целовались, его тело красноречиво напряглось. Тогда он покрутил головой и решительным жестом отодвинул Розамунду.

– Ну, искусительница, скорее одевайся и поедем. Твоим очам откроется роскошное пиршество, скоро сама убедишься в истинности моих слов.

Розамунда улыбнулась и, наклонившись, поцеловала влажное острие его плоти.

– Уговорил. Но обещай мне, что потом целый день проведешь только со мной.

Он улыбнулся ей в ответ и, поцеловав ее в лоб, сказал:

– Обещаю. Розамунда, ты принесла в мою жизнь счастье. Вот уж чего я от тебя не ожидал, моя радость. Возможно, мы вернемся сюда скорее, чем ты думаешь. Только поговорим немного – в гостинице «Орел и дитя».

Состроив гримаску на это напоминание о светских обязанностях, она милостиво кивнула: