Разум и чувства и гады морские

Элинор проводила ее до дома и всю дорогу обратно говорила лишь о Уиллоби и об их беседе. Как только они вошли и скинули резиновые сапоги, Марианна поцеловала сестру и со словами «расскажи маме» отправилась одна наверх. Разговор продлился недолго, но казалось, что сердце Марианны дрогнуло в груди; Элинор даже почудилось, что когда она устало поднималась к себе, весь остров содрогнулся у них под ногами. Не желая мешать столь разумному стремлению к уединению, Элинор направилась в гостиную, чтобы выполнить просьбу сестры.

Миссис Дэшвуд тронули оправдания самодовольного кладоискателя, который до недавних пор ходил у нее в любимчиках. Она была счастлива, что с него снята хотя бы часть вины, жалела его и желала ему счастья. Но прежние чувства к ней не вернулись. Ничто не заставило бы ее забыть, как пострадала Марианна, или извинить его обращение с Элизой. Поэтому ничто не могло вернуть ему ее былую благосклонность и повредить интересам полковника Брендона.

Если бы миссис Дэшвуд, как Элинор, услышала рассказ Уиллоби от него самого, если бы она увидела его страдания или жалостливую морду его орангутанга, павшего от удара пиратской сабли, ее сочувствие возросло бы неизмеримо. Но Элинор была не в силах, да и не хотела пробуждать в ней все те чувства, которые поначалу охватили ее саму. Долгие раздумья успокоили ее рассудок и заставили оценить Уиллоби более трезво. Поэтому она желала изложить лишь правду и те факты, которые действительно заслуживали внимания, ничего не приукрашивая, не давая излишней пищи для фантазий.

Вечером, когда все они собрались вместе, Марианна снова, пусть и не без усилия, заговорила о Уиллоби.

— Я хочу заверить вас обеих, — сказала она с заметной дрожью в голосе, — что я все вижу в том свете, в каком вы хотите.

Миссис Дэшвуд тут же перебила бы ее, желая приободрить и успокоить, но Элинор, которой очень хотелось выслушать, что на самом деле думает ее сестра, энергичным жестом попросила ее молчать. Марианна продолжала:

— Для меня стало большим облегчением… то, что сегодня утром рассказала Элинор. Я услышала именно то, что мечтала услышать. — На мгновение ее голос прервался, но, взяв себя в руки, она сказала уже спокойнее: — Я всем довольна и не хочу никаких перемен. Вы… вы это слышите?

Элинор не могла отрицать и по встревоженному лицу матери поняла, что и ее не подвел слух, — до них доносился хор голосов, но негромко, будто бы издалека. На мгновение она вскинула голову и прислушалась, но все стихло. Миссис Дэшвуд заломила руки и в отчаянии посмотрела на Элинор — они знали, что Маргарет где-то там, на острове, и эти звуки, чем бы они ни были, скрывают тайну ее местонахождения.

Все стихло. Марианна, слишком погруженная в свои переживания, чтобы раздумывать над загадочными явлениями, продолжала:

— Так или иначе, я никогда не была бы счастлива с ним, зная все то, что рано или поздно узнала бы. У меня не осталось бы к нему ни доверия, ни уважения. И ничто не вернуло бы мои прежние чувства.

— Знаю-знаю! — вскричала ее мать, чью естественную горячую заинтересованность в благополучии средней дочери лишь подстегнуло напоминание о пропаже младшей. — Быть счастливой с человеком таких вольных нравов! С тем, кто так ранил дражайшего из наших друзей и лучшего из людей! Нет, с подобным мужем моя Марианна не нашла бы счастья! Ее совесть, ее чувствительная совесть претерпевала бы все те мучения, которые должен был бы испытывать ее муж!

Со вздохом Марианна повторила:

— Я не хочу никаких перемен.

— Ты смотришь на это дело, — сказала Элинор, — именно так, как того требуют благоразумие и здравый смысл. Я уверена, ты достаточно рассудительна, чтобы понимать: ваш брак принес бы немало неприятностей и разочарований. Если бы вы поженились, то навсегда остались бы бедными. Уиллоби сам признает свое мотовство, и все его поведение свидетельствует, что он вряд ли представляет, как себя ограничивать. Его запросы и твоя неопытность вкупе с очень небольшим доходом поставили бы вас в безвыходное положение, которое не стало бы для тебя легче от того…

Ее снова перебил тот же хор, который они слышали прежде, но теперь он был гораздо громче, гремел над холмами, и можно было различить слова: «К'ялох Д'аргеш Ф'ах!»

— Боже мой! — воскликнула Марианна, на мгновение позабыв о Уиллоби. — Это те ужасные слова, которые так пугали нашу милую Маргарет… кстати, где Маргарет?