Разум и чувства и гады морские

— Право, — возразила Элинор, — если у вас есть причины ждать подобного исхода, вам известно об этом деле гораздо больше, чем мне.

— Не притворяйтесь, что не знаете, все только об этом и говорят. Уверяю вас, я слышала эту новость еще до приезда сюда.

— Помилуйте, миссис Палмер!

— Честное слово, слышала! В понедельник, перед самым нашим отъездом со Станции, я встретила полковника Брендона на Бонд-канале, и он сам мне об этом сказал.

— Вы удивляете меня все больше. Вам сказал полковник Брендон! Вы, несомненно, ошибаетесь. Распространять подобные сведения, даже если они правдивы, не в характере полковника.

— Уверяю вас, так и было. Когда мы встретились, то обсудили мою сестру и зятя, слово за слово, и я сказала: «Я слышала, полковник, что в Бартон-коттедже поселилась новая семья и что одна из сестер выходит замуж за мистера Уиллоби из Комбе-Магна. Скажите, правда ли это?»

— И что он ответил?

— Ах, почти ничего. Пробормотал что-то бессвязное с беспомощным стоном, как с ним иногда бывает, вы знаете. Но вид у него был такой, будто ему все известно, и с тех пор я уже не сомневалась!

— Надеюсь, полковник в добром здравии?

— Да, вполне, и в совершеннейшем от вас восторге. Только о вас и говорил, бедняжка.

— Я польщена его оценкой. Он показался мне прекрасным человеком, и удивительно приятным, по крайней мере пока речь идет о его манерах. Что до его внешности, это, конечно, дело особое.

— Согласна с вами. Какая жалость, что его прокляла морская ведьма. Мама говорит, он тоже был влюблен в вашу сестру. Если так, это очень лестно, поверьте, ведь он почти ни в кого не влюбляется.

— Мистера Уиллоби в ваших краях хорошо знают? — спросила Элинор.

— Не думаю, чтобы многие были с ним хорошо знакомы, ведь Комбе-Магна так далеко! Но все находят его чрезвычайно приятным молодым человеком, могу вас заверить. Он производит незабываемое впечатление в своей шапке из выдры, ластах и с орангутангом-лакеем. Куда бы он ни пришел, все от него в восторге, так вашей сестрице и скажите.

Сведения миссис Палмер о Уиллоби ничем особенным не подкреплялись, но Элинор были приятны любые, даже самые незначительные свидетельства в его защиту.

— Давно ли вы знакомы с полковником Брендоном? — поинтересовалась она.

— Да, изрядно. Он добрый друг сэра Джона. Мне кажется, — шепотом сообщила она, — полковник был бы рад, если бы я была его женой. Одна мысль об этом вызывает во мне отвращение и переполняет странным, невыразимым ужасом. В самом деле, счастливее, чем сейчас, я не могла бы быть. Мистер Палмер как раз из тех мужчин, какие мне нравятся.

Словно бы призванный словами супруги, мистер Палмер в то же мгновение вошел в комнату и остановился перед Элинор, не обратив на миссис Палмер ни малейшего внимания.

— Давно ли вы поселились на острове Погибель? — спросил он без обиняков, махнув рукой в окно, где вдалеке виднелась плоская вершина щербатой горы Маргарет.

Элинор принялась рассказывать, но он почти не слушал — лишь смотрел в окно пустыми, тусклыми глазами, как будто видел в этом богом забытом клочке земли нечто такое, чего не хотел видеть, и понимал что-то, чего вовсе не желал понимать.

Назавтра Палмеры отправились в обратный путь к своему дому, на баржу «Кливленд», стоявшую на причале у берегов Сомерсетшира. Не успела Элинор на них надивиться, как сэр Джон снабдил ее новыми объектами для наблюдений.

Сплавав с утра за провизией в Плимут, сэр Джон познакомился там с двумя приятными барышнями и немедленно пригласил их на Остров Мертвых Ветров. Леди Мидлтон чрезвычайно встревожилась, услышав, что ей предстоит принимать в своем доме двух девиц, которых она никогда прежде не встречала и не имела никаких свидетельств безупречности их манер — да что там! — даже приличному их происхождению.

Масла в огонь подлил и небрежный рассказ сэра Джона о том, что клипер чуть не потопил пескарь размером с крупную барку и с огромными зубами в два ряда. Любимец леди Мидлтон, рулевой Чарльз, доблестно принял бой и, закатав рукава, голыми руками попытался переломить чудищу хребет, но слишком увлекся и упал за борт, где враг оказался проворнее. Подробный рассказ сэра Джона, в особенности описание звука, с которым пескарь вгрызался в череп милого ей Чарльза, расстроил ее почти так же сильно, как перспектива принимать у себя незнакомых девиц. Однако поскольку отозвать приглашение было невозможно, леди Мидлтон смирилась с этой мыслью как истинная островная принцесса, каковой она и была до своего принудительного замужества, и удовлетворилась кроткими упреками, которые высказывала мужу не чаще пяти-шести раз на дню.