Лавина (сборник)

Месяцев обнял ее, розовую, чистую, желанную.

Люлин каблук попал на гудок. Машина гуднула, как олень в лесу. Трубный зов пронзил московский дворик.

Ночью поднялся ветер. Деревья шумели с такой силой, будто начался ливень. Но ливня не было. Просто шумели деревья.

Ирина встала. Набрала номер. Занято.

Она позвонила Зине, которая жила в соседней квартире через стенку с Аликом. Зина — свой человек. Бесхитростно сообщала, когда за стеной драка… Когда приходила милиция… У Зины рос свой Алеша, и тоже без отца. Это их объединяло: женское одиночество и материнская тревога. А все остальное на этом фоне казалось несущественным.

— Зина, я вас очень прошу… Позвоните в дверь к Алику, — попросила Ирина.

— А сколько времени? — хрипло спросила Зина.

— Я не знаю.

— Сейчас, — сказала Зина, помолчав.

Ирина ждала. Время остановилось.

— Никто не открывает, — отозвалась Зина.

— Странно… Телефон занят, а никого нет.

— Трубку плохо положили, — объяснила Зина.

Ирина ухватилась за эту мысль. Алик не открывает, потому что он не один. Так уже бывало. А занято потому, что неплотно положена трубка.

Ирина уснула, и ей приснился Алик. Он прошел мимо нее не видя. Не то чтобы не замечал. Не видел, как будто находился в другом измерении.

Ирина встала. Оделась.

Лифт не работал, и она пошла пешком.

Дверь была закрыта. Она позвонила. Постучала. Еще раз позвонила долгим, непрекращающимся звонком. Приложила ухо к двери. Тихо.

Позвонила в соседнюю дверь. К Зине. Там долго шаркали, потом возникла заспанная Зина.

— Можно я воспользуюсь вашим балконом? — спросила Ирина.

Их квартиры имели общий балкон, разделенный перегородкой.

Зина соображала, должно быть, просыпалась.

— Сейчас я Алешу попрошу, — отозвалась Зина и пошла в глубину квартиры.

Алеша, пятнадцатилетний мальчик, встал и вышел на балкон. Серый рассвет был похож на сумерки. Алеша отметил, что переход от света к тьме и, наоборот, от тьмы к свету выглядит одинаково. Алеша понял свою задачу и знал, как это сделать. Он легко перекинул себя через балконную перегородку и оказался против двери Алика. Балконная дверь закрыта. Алеша ударил по стеклу. Образовалась дыра с рваными краями.

— Осторожно, — попросила Зина.

— Идите на лестницу, — предложил Алеша. — Я открою вам дверь изнутри.

Зина и Ирина вышли на лестничную площадку. Ждали. Дверь открылась. Ирина первой вошла в квартиру.

Мертвый Алик лежал в прихожей. Над ним висела трубка.

Зина прошла в комнату. В кресле сидел Андрей — красивый. И мертвый.

Ирина не шелохнулась. Стояла и смотрела.

— Надо вызвать «скорую», — сказала Зина.

Машина приехала очень быстро. Должно быть, ночью вызовов мало и дороги свободны.

Мальчиков забрали в морг.

— Передозировали наркотики, — сказал врач. — Это, к сожалению, бывает очень часто.

— Бедная мать… — проговорила Зина.

— Бедный Алик, — поправил Алеша.

— Алику уже все равно, — заметил врач.

Врач привык к смертям. Смерть входила в профессию или, как сейчас говорят, в бизнес. Значит, смерть входила в бизнес.

Хоронили через два дня. Похоронами занималась Люля, потому что больше оказалось некому. Ирина лежала как неодушевленный предмет. От нее не отходил врач. Лидия Георгиевна продолжала смотреть в свою точку. Ани не было в Москве. Они с Юрой уехали на Кипр. Сейчас все ездили на Кипр.

У Люли оказался знакомый священник. Алика отпевали по русскому обычаю.

В изголовье стояли Месяцев и Ирина. Месяцев видел лицо своего сына, лежащего в гробу, но не верил, что он мертвый. Ему казалось, что это какое-то недоразумение, которое должно кончиться. Бывают ведь необъяснимые вещи вроде непорочного зачатия. Где-то самым верхним слоем мозга Месяцев понимал, что его сын умер. Его хоронят. Но это не проникало в его сознание. Месяцев стоял спокойный, даже величественный. Ирина почему-то меняла головные уборы: то надевала кружевную черную косынку, то новую шапку из лисы. Шапка увеличивала голову, она была похожа в ней на татарина.

Народу набралось очень много. Месяцев не понимал, откуда столько людей. Была почти вся консерватория, школьные друзья Алика, Люля и ее знакомые. И даже мелькнуло лицо театрального администратора. Может быть, он участвовал в организации похорон.

Месяцев увидел Льва Борисовича, своего старинного друга, жалкого и заплаканного. Месяцев дружески подмигнул ему, чтобы поддержать. Глаза Льва Борисовича наполнились ужасом. Он решил, что Месяцев сошел с ума.