Обманутый ангел

— Вы вошли во врата. — Отец Арнольди пристально взглянул на Геди. — Это не дозволено.

Как и предполагал Джек, людям-привратникам приказано было держаться подальше от этого места.

Геди склонил голову.

— Это оказалось необходимо. Девушка была там.

— Нас туда привели. Кто бы ни похитил Мари Елену, они желали, чтобы нам стало известно, что эти врата — фальшивка, — объяснил Джек. — Они насмехались над нами.

— Геди сказал, что отца Бальдессаре что-то беспокоило. Что именно? — спросила Шайлер.

Священники заерзали на своих местах. Судя по их виду, им сделалось не по себе.

— В последнее время похищений чересчур много. Раньше каждый год пропадало по девушке, самое большее — по две. Но теперь мы получаем слишком много сообщений, и все они одинаковы. Девушек похищают, а когда мы их находим, они уже несут на себе метку.

— Вы не убьете Мари Елену! — предупредила Шайлер.

Старый священник мрачно взглянул на нее.

— Она несет в себе опасного врага. Для нее же лучше будет умереть.

Тут Шайлер кое-что поняла. Когда они в первый раз попросили Геди объяснить, что его связывает с дедушкой Шайлер, Геди рассказал им историю о смерти своей матери.

— Геди, так твоя мать была похищена...

Геди кивнул.

— Да. Она несла на себе метку. Выжженную на коже. И у нее стал расти живот. И еще начались видения и припадки. Через нее говорила преисподняя.

— Ты нам сказал, что она умерла при родах и что священники забрали тебя с собой, потому что ты был сиротой. Но на самом деле ее убили петрувианцы? И потом забрали тебя.

Геди не стал это отрицать.

— И все-таки ты их не ненавидишь... — поразилась Шайлер.

— Шайлер. моя мать была проклята. А такому ребенку не следовало жить. Не в этом мире.

— Мы не позволим вам причинить вред Мари Елене, — заявила Шайлер. — Должен существовать какой-то способ исцелить ее.

Разговор зашел в тупик, и во встрече сделали перерыв. Вернувшись в отведенную им комнату, Шайлер принялась рыться в записках Лоуренса.

— Кажется, я находила что-то, что связывает отца Линарди, первого петрувианца, с Екатериной Сиенской. — Она показала пачку писем. — Тогда эти письма мне показались неважными, но теперь я думаю иначе. Джек, это любовные послания. Бенедикт был фамильяром Екатерины. Она приказала ему охранять эти лжеврата. Значит, настоящие врата по-прежнему где-то здесь.

Шайлер принялась взволнованно перебирать письма.

— Екатерина была привратницей подлинных врат и использовала петрувианцев в качестве ложной цели.

— Но Кроатан знают, что эти врата не настоящие, и раз они похищают женщин, это означает, что настоящие врата, где бы они ни находились, каким-то образом оказались под угрозой, — сказал Джек.

— Но если дело обстоит именно так, разве вся эта местность не должна была уже кишеть демонами?

— Не совсем. Помнишь, что сказал Геди? Налетчики, похитившие его мать — как и работорговцы, похитившие Мари Елену, — они были людьми. Сила Михаила все еще удерживает демонов в преисподней.

Шайлер кивнула.

— Но не препятствует людям входить туда. Они забирают девушек в ад. Вот почему я не могла отыскать Мари Елену в гломе.

— Нам нужно найти Екатерину. Нужно рассказать ей, что здесь творится. Что все это — ошибка. Голубая кровь не может допустить такого... Михаил с Габриэллой никогда бы такого не допустили... Здесь есть что-то очень неправильное.

— Мы отыщем Екатерину, — решительно произнесла Шайлер. — У меня такое ощущение, что она не может быть далеко отсюда. Лоуренс полагал, что она, возможно, сейчас в Александрии. Он собирался поехать туда, но хотел сперва проверить отца Бальдессаре.

Она отложила бумаги деда, а потом, подняв взгляд, увидела, что глаза Джека заблестели.

«Что случилось, любимый? — спросила Шайлер и подошла, чтобы взять его за руку. — Мы в безопасности. Мы победим этот ужас».

— Я не могу поехать с тобой в Египет, — сказал Джек, крепко сжав руку девушки.

— То есть как?

— Охотники за головами появятся снова. На этот раз нам повезло. Но я не могу больше подвергать тебя опасности. Я должен вернуться и встретиться с Мими лицом к лицу.

Шайлер не произнесла ни слова — лишь вцепилась в руку Джека.

— Другого выхода нет, любимая, — произнес Джек. — Чтобы мы с тобой были свободны, я должен предстать перед судом крови. Я никогда себе не прощу, если из-за меня пострадаешь ты.