Красное колесо. Узел IV. Апрель Семнадцатого

– … Лишь впоследствии, из разговоров с Временным правительством, мы узнали, что оно их уже арестовало…

(А можно было – и во всех газетах прочесть, за сутки раньше тревоги.)

– И тогда – (впрочем, тоже на пять дней раньше) – мы сделали Временному правительству заявление, что не из мотивов личной мести и возмездия, заслуженного этими господами, но во имя интересов русской революции признаём необходимым немедленный арест всех без исключения членов бывшей царской фамилии, пока не последует отречение их от капиталов, которые они держат за границей и которых нельзя иначе оттуда достать…

Бурные аплодисменты.

– … Отречение их всех за себя и за своих потомков навеки от всяких притязаний и лишение их навсегда прав российского гражданства!

Бурные! неистовые аплодисменты! Зал ревёт.

И это была – последняя возвышенная площадка для атаки! для поворота истории всей российской революции! Он снова возжёг раннемартовскую горящую атмосферу! И зал был – в руках докладчика!

Но эту площадку – Нахамкис, по дефекту гениальности, разорвал с прежними, он не слил её с контрреволюционным подпольным центром, с мятежной Ставкой и теми генералами, которых надо обезглавливать подряд, подряд.

А между тем – шёл третий час его исторического доклада, и заполночь. И ощутил на шее висящий жернов обязательной резолюции. Никуда ведь дальше не взлететь. И даже бычья шея его стала гнуться. И ослабел голос:

– Временное правительство… интересы либеральной и отчасти демократической буржуазии… пусть может быть вполне честное, я допускаю – лично вполне честное… Но парализующая оппозиция тех слоев, из которых оно вышло… А мы морально и политически обязаны довести революцию до конца… в живой и тесной связи с массами… и постоянно воздействовать на Временное правительство… И черносотенная, и либеральная буржуазия сознают всю важность нашего Совета, он подготовляет такой режим, который не будет улыбаться этим господам…

И – снижаясь, снижаясь:

– Я надеюсь, вы примете резолюцию, которую я имею честь предложить вам от имени Исполнительного Комитета. „… Признавая, что Временное правительство… проявляет стремление идти по пути, намеченному… настаивая на постоянном воздействии Совета в смысле побуждения его к самой энергичной борьбе с контрреволюционными силами… признаёт политически целесообразной поддержку Временного правительства постольку, поскольку … неуклонно к упрочению завоеваний революции…”

Близко к часу ночи еле промямлил Чхеидзе перерыв Совещания до завтра, но члены ИК кинулись в свою комнату и возмущённо, и бешено на Стеклова: как посмел он всё извратить? Сворой мелких стояли вокруг – а тополь-Церетели в рост ему, горели чёрные глаза.

„Как посмел?” – этого хоть и не спрашивай, сказано, не воробей. Стеклов устойчиво протестовал: докажите, что я нарушил? в чём отошёл от резолюции? Революция – беспощадна, ибо ей приходится спасать высшие ценности человечества, не взирая на лица. А на этих из Временного правительства история уже отточила свой топор.

И большевики поддержали его, очень довольные.

И опять выручила безфракционность: никакой фракции он не изменил.

А со следующего утра потекли прения по докладу. Взгорячённых, записалось ораторов больше ста двадцати. Сперва давали по 10 минут, потом уже только по 5, и вовсе обрезали список. Не такие простаки сидели в зале, как можно было думать по шинелям (да среди них немало было и опытных социалистов). Многие сразу заметили, и с этого начинали. Доклад товарища Стеклова был против резолюции Исполнительного Комитета, из всей истории отношений с правительством выводы прямо противоположны резолюции, и ни одного слова в её защиту докладчик не сказал. После доклада товарища Стеклова резолюция совсем неудовлетворительна. Докладчик достаточно обрисовал, что представляет собой это правительство, он внёс в наши умы огромную смуту. Приходится поставить в вину Исполнительному Комитету (это иронически), что он выпустил докладчика, который всё время опровергал резолюцию, вместо того чтобы её защищать. (И тут сильные рукоплескания.) Эта резолюция несомненно не имеет никакого отношения к докладу товарища Стеклова, и если бы он задался целью дать резолюцию, противоречащую всему его докладу, – то лучше бы он сделать не мог. (Рукоплескания и тут.) Докладчик может себя поздравить с результатом.