Красное колесо. Узел IV. Апрель Семнадцатого

В голове Линде сверкали сильные мысли: растянуться да оцепить дворец? перекрыть входы? идти самим внутрь?

Но из батальонного ж комитета возражали, что пришли на манифестацию свободных граждан – неправильно применять насилие.

И чем бы это стояние кончилось? – не пришлось бы ни с чем поворачивать?

Ну, прошлись – и ладно?

Но тут – сзади слева, от Морской улицы, послышался гул – и оттуда повиделась ещё одна длинная солдатская колонна, и тоже вся оштыченная, а на первом щите зоркие и отсюда прочли:

„Долой Милюкова!”

И – ещё оркестр от того полка ударил! Марш!

Ох, сильно подбодрились финляндцы: не мы одни! Знать, верно пришли! Хорошо согласились.

Теряя стойку, но не рассыпая строя, крутили головы туда, лупились. Послали узнать своего навстречу, воротился чуть раньше тех: – „180-й полк!”

А вот уже – и сам 180-й подошёл за спины финляндцев, стал колонной лицом же ко дворцу. Стих марш.

Ну, теперь попробуй к нам не выдь! Попробуй не поразговаривай!

Финляндцы больше пообернулись. Переголашивали солдаты двух полков. Плакаты у тех были – вроде наших, и такой же как на дворце – „Да здравствует Интернационал!” (И кто он такой, Интернационал?)

И чистая публика гуще натягивалась в обступь и всё тревожней:

– Да что ж вы будете делать?

– А вот… Ждать Временного правительства.

Сами солдаты не знали, а кто как думал.

– А кто вас сюда прислал?

Одни говорят: „Нас вызвали старые солдаты.”

Другие: „Так было приказано.”

А кем? Не знамо.

– А откуда у вас такие слова написаны?

– Так было приказано.

Постояли-постояли – однако никто не выходит.

И команды ни от кого нет.

Между тем сзади, за „Асторией”, – новый гул! И вытягивается на площадь – ещё одна солдатская колонна? Кто такие? Московцы, отчаянные ребята! И на щитах опять: „Долой Милюкова!” (Ну, конченный этот Милюков.) „Долой Милюкова и Гучкова!” (Двоих, значит, по шапке, не одного.) И – как полымем, красными буквами: „До-лой вой-ну!!” Вообще – войну!! Аж дух захватывает.

Минули московцы царский памятник, ближе к дворцу – и стали с загибом.

Всё бодрей подступало солдатам: как по единому приказу законно пришли.

Но из дворца никто важный так и не выходил. А мелькали служащие, рассыльные.

И на площадь за это время кого только не натянулось: и ребятишки малые, и подростки, и студенты, и чиновники, и разные господа с дамами. И там и сям затевались разговоры и споры. И строя прежнего – не стало. Но всё ж колонны не рассыпались.

А тут – повалила с Вознесенского проспекта солдатская колонна, и тоже сюда. Кто такие? Кексгольмцы. Махали им – и те махали. А у них на щитах накручено: „Беспощадная война с кровавым Вильгельмом и мир с революционным народом”. – „Вперёд к социализму под знамёнами Циммервальда”. (Ещё какой-то немец.) – „Да здравствует скорый справедливый мир без аннексий и контрибуций!”

Но и эти не успели стать – справа сильная музыка, хороший оркестр. (От музыки – все подтягиваются.) И всё не видно их, они по Мойке гнут, а как вывернули: окромя оркестра – всего лишь одна рота, но – чёрная, флотский экипаж.

Мало их, а гордость у них большая, как всегда у моряков, не пошли взад становиться, а тут, впереди вклинились, поперёк. И смолк оркестр.

И покрути, покрути головами – одних солдат на площади уже как бы не за десять тысяч.

Да несколько тысяч по окромке, публика.

И кто ж этим всем командует? Неизвестно. Не выявился.

Перед 180-м – красивый прапорщик с закидистой головой, такой весёлый ходит: „сейчас”, подбодряет, „сейчас”.

Но однако же – министры не выходят.

И новые батальоны тоже-ть не подходят, хотя на площади ещё есть место, позадь памятника.

И – чего ж теперь делать?

Да чего делать, загудели: Милюкова этого надо вызвать! Да выкинуть!

56

А дальше – звонки по всем телефонам довмина посыпались с ужасающей быстротой: на Мариинскую площадь пришёл ещё один полк! и с такими же лозунгами! Есть и „долой Милюкова и Гучкова”! Грозно стоят, сгущается толпа! Уже больше десятка тысяч!

Первое уличное выступление против Временного правительства! Грозно!

Всё смешалось, заседание совета министров прервалось. Ходили к разным телефонам, подключили телефон и здесь.

Гучков вызвал генерала Корнилова, тот мгновенно явился. Они вышли в другую комнату.