Красное колесо. Узел IV. Апрель Семнадцатого

* * *

Прапорщик Крыленко 13 Финляндского полка, уже достаточно наговорясь у себя в полку, обратился в соседний 11 полк за разрешением выступить у них на митинге. Социал-демократ, отказать нельзя, на второй день Пасхи собрали митинг. И говорил так: австрийцы против нас – это враг открытый и честный. Но есть другой – опасный, потому что скрытый, это – внутренний враг, сторонники монархии и реставрации старого режима. Они потихоньку собирают силы, чтобы всадить нож в спину революции. Это – бывшие полицейские, помещики, чиновники, попы, капиталисты, которые сейчас даже надевают красные банты и произносят революционные речи. Эти враги есть – и среди офицеров и генералов из дворянских кругов.

Два часа говорил. И кончил:

– Да здравствует грядущая мировая революция!

Вытер лоб грязным платком и спрыгнул со стола. Командир полка подошёл к нему, обнял и расцеловал.

* * *

Немцы кидали с аэропланов и выстреливали минами – прокламации. „Нашим войскам во время Светлого Праздника приказано проявить готовность к окончанию войны. Теперь время для России показать, протянет ли она руку для заключения мира. Но пока идёт война – свободное движение между вашими и нашими окопами продолжаться не может. Чтобы война кончилась скорей – требуйте от ваших депутатов, пусть настаивают перед начальством и в Петрограде – за мир.”

* * *

Офицеры с надеждой встречают приезд делегатов-думцев: может быть, они образумят, исправят настроение. А солдаты: опять приехал буржуй, опять наговорит, ему только нашей кровушки, чтобы мы лезли на колючку, а они бы распрекрасно жили в тылу.

Но командование не может запретить, когда приезжает делегат не думский, а от Совета. „Вот, у нас кожевенный завод, я день-деньской дублю кожи в вони и грязи, а выручка идёт хозяину. А не должен я, работник, получать столько же, сколько хозяин, весь барыш делить поровну? Теперь – свобода и уравнение всех правое!” Его речь идёт под одобрительные крики, смех, гогот.

Приезжают часто и в солдатской форме: „Мир хижинам, война дворцам! Война – это гибель народа. Германия тоже устала. Мы с германским народом помиримся, будет справедливый мир и уничтожим армию. Земля – тем, кто на ней трудится.”

И почему бы солдату не поверить? Надо ехать устраивать свою жизнь. Как же так: говорят „свобода” – а только тем, кто после войны в живых останется? Если свобода, обещают землю – зачем же умирать, а не попользоваться новой жизнью?

– Если Временное правительство не пойдёт об руку с Советом – вон его! А Николая – в Петропавловскую крепость!

* * *

После революции – как оборвались исконные песни. Солдаты стали мало петь. Лежат, беседуют подолгу, на сходки ходят – они теперь называются „митеньки”.

А там – доброе слово стыдно и сказать, засмеют.

Старослужащие унтеры в пехоте отдают офицерам честь, но – тайком, смущённо.

* * *

Офицеры – по-разному себя повели. Этот – всю войну уклонялся от боёв, теперь является в полк, собирает среди офицеров подписку на революционную библиотечку для солдат. Тот, зауряд-чиновник, когда-то рыдал, получив портсигар из рук великого князя Михаила Александровича, – в апреле ставит около штаба дивизии вымпел: „Да здравствует демократическая республика!” – и интригует, как бы ему занять место старшего адъютанта.

* * *

На глубине штаба корпуса всюду шляется развязная и лохматая солдатня с надменно-вызывающим видом. Лущат семячки, которые до передовых позиций ещё не дошли. Треплют языками, поносят „старый режим” и „его приспешников, контрреволюционеров-офицеров”. Не пропускают ни одного митинга. Из каких они окопов?…

И всё-таки на фронте ещё „революционное отставание” от того, как бродит тыл. Быстрей разлагаются технические, автомобильные команды. Подтянутые по-прежнему кавалеристы с презрением относятся к расхлябанной теперь пехоте. А те зовут их – „опричники”, „офицерские приспешники”.

* * *

Артиллерийская бригада в резерве. Прибыло пополнение из Петрограда. Команда им строиться. А – не расположены! – доканчивают курево, потягиваются, медленно идут оправиться. Капитан Сенсов вызвал своих лихих фейерверкеров и показал: „Смотрите! Ещё пороха не нюхали – а приехали с петроградскими порядками. Образумьте-ка их!”

Пошли фейерверкеры – и „привели в порядок” своими мерами. Через неделю уже не отличались от старых солдат. И честь отдавали.