Красное колесо. Узел II. Октябрь Шестнадцатого

что нужно поскорее кончить войну, иначе будет революция.

Замысловский: Клеветник, вот вы кто!

Марков 2-й: Он только сообщил заведомую неправду.

Голос слева: Допустимо ли это выражение с мест, господин председательствующий?

Варун: Я повторяю, член Государственной Думы Замы…

Милюков: Я нечувствителен к выражениям господина Замысловского. (Голос слева: “Браво!”) А кто делает революцию? Оказывается, её делают городской и земский Союзы? Военно-промышленный комитет? съезды либеральных…

Ведь вот же напраслина! вот придумают!… От этой записки правых поскорее уйти:

Господа, вы знаете, что кроме приведенной записки существует целый ряд отдельных записок… Idee fixe: революция, грядущая со стороны левых!

Ну, действительно, чего не придумают: революция – и вдруг со стороны левых! Да где это видано?

Идея фикс, помешательство на которой обязательно для всякого члена кабинета. И этой идее фикс приносится в жертву высокий национальный порыв и зачатки русской свободы!… Продолжая своё путешествие… Доехав до Лондона и Парижа… Прочность доверия с союзниками… Соглашение о Константинополе и проливах… Когда министерством управлял Сазонов…

а на него влиял Милюков… И вдруг пост занимает – кто же?… Не Милюков, а Штюрмер.

Какая может быть вера русским послам, когда за ними становится Штюрмер? В деликатном деле дипломатии есть кружевное шитьё и есть топорная работа… Господа, я видел разрушение деликатнейших фибр… Вот что сделал господин Штюрмер – и может быть недаром он не обещал нам Константинополя и проливов!

С этими проливами хорошо хоть не напоминают: до войны объезжал Милюков страну с пацифистскими лекциями. Но это вздор, молодцу не укор.

Потом я поехал дальше, в Швейцарию, отдохнуть, а не заниматься политикой.

Читая думские отчёты, ведь как приятно будет узнать тем же русским солдатам-окопникам, что не остался без летних вакаций лидер партии Народной Свободы и даже заглянул погулять на швейцарские курорты. (А в рождественские вакации собирается на свою милую дачку в Крым). А в Швейцарии-то – наших революционных эмигрантов!… Кое с кем и встречался.

Но и тут за мной тянулись те же тёмные тени. На берегах Женевского озера я не мог уйти от департамента полиции. Знаете, поручения особого рода, которые вызывают к себе наше особое внимание.

Так тайные сыщики ходили за Милюковым по пятам? Нет, они развлекались:

Чиновники департамента полиции оказываются посетителями салонов русских дам, известных своим германофильством,

а уже Милюков ходил по их пятам, жертвуя отдыхом.

Господа, я не буду называть вам имени той дамы…

Интригующе звучит, и даже роковей гораздо, чем если имя назвать. Одновременно и тонкий флёр – знать, он допущен к дамам… Однако, для конкретности:

…той дамы, перешедшей от симпатии к австрийскому князю к симпатии к германскому барону…

Неизбежные личные подробности, женщины всегда притягивают их в политику… Когда сейчас в кулуарах обступят и будут чествовать оратора, жать руки и восторженно благодарить, конечно будут и жадно спрашивать…

Салон на Виа-Курва, а потом в Монтрё был известен открытым германофильством хозяйки. Теперь эти дама переселилась в Петроград. Газеты поминают её ими. Проездом через Париж я застал… Парижане были скандализированы, и я должен с сокрушением прибавить, что это – та самая дама, которая начала делать карьеру господина Штюрмера…

Такой тонкий дамский материал, что уже и правые не рычат, не кричат. А между тем как раз тут небольшие простительные ошибки. (Летом 1917 благодушно и честно признается Милюков:

Для меня впоследствии выяснилась невинность этой дамы, Е. К. Нарышкиной.

Тем более, что эта Нарышкина, Лили, совсем и не возвращалась в Петроград, а в Петрограде газеты упоминали совсем другую Нарышкину, Зизи, старушку-гофмейстерину, у которой чуть сердце не разорвалось от милюковской речи. Впоследствии Павел Николаевич разобрался. Но тогда, с думской трибуны, только тревожное подозрение, только жгучий слух мог толкнуть Историю – а какую политическую выгоду принесло бы добросовестное сомнение? Народные массы, вся Россия, весь мир ждали от Думы чего-нибудь такого-такого-этакого…)