Ты, только ты

— И еще эта дурацкая шляпа.

— Благодарю, Молли. Человеку приятно знать, что он хорошо выглядит.

Молли опустила глаза.

— Я просто думаю, что тебе следует одеваться соответственно твоему возрасту, вот и все.

Проигнорировав этот взрыв махрового эгоизма, Фэб открыла входную дверь. Дэн шел по дорожке к дому. Он был в выгоревших джинсах, белой футболке и в черно-красной шляпе «Чикагских быков». Она напомнила себе, что он совсем не эталон мужской красоты Его нос в переносице был толстоват, нижняя челюсть была слишком квадратной, и вообще он был чересчур мускулист. Но в глубине его существа, казалось, работал атомный микрореактор, излучавший свою энергию только для нее. Она чувствовала свое единение с ним и боялась его, и ей не хотелось вспоминать, как много она думала о нем в течение этой недели.

Он приветствовал ее своей умопомрачительной улыбкой. Фэб сделала вид, что занята, отчитывая тявкающую Пу, которая неистово вертелась у нее на руках, пытаясь подобраться к нему.

— Успокойся, Пу, ты просто невыносима. Молли, поищи ее поводок, будь так добра.

Розовый язычок Пу дрожал от восторга, ее глаза с обожанием следили за Дэном. Он задумчиво посмотрел на нее.

— Скажи мне, пожалуйста, это ведь не дурной сон, и ты не собираешься брать с собой это воплощение вселенского позора?

— Я пригласила Молли поехать с нами, она присмотрит за Пу. Мы можем взять нашу машину. Надеюсь, ты не возражаешь?

Он улыбнулся Молли:

— Отнюдь нет.

Почувствовав облегчение, Фэб отошла от них.

Упрямое выражение лица Молли извещало весь свет о том, как она несчастна. Дэн сделал вид, что не замечает этого.

— Это чудесно, что вы решили поехать с нами, миз Молли. Вы сможете держать эту китайскою закуску подальше от меня.

Молли забыла о своем намерении выглядеть мрачной.

— Неужели вам не нравится Пу?

— Терпеть ее не могу.

Он двинулся к «кадиллаку», стоящему у поворота.

Молли была так шокирована, что ускорила шаги, чтобы забежать вперед.

— Почему? Неужели вы не любите собак?

— Конечно, люблю. Овчарок, лабрадоров, колли. Настоящих собак.

— Пу — настоящая собака.

— Это — собака-кокотка, вот что она такое. Человек проводит много времени с подобным животным, а затем вы узнаете о нем, что он ест запеканку из сала и поет сопрано.

Молли недоверчиво посмотрела на него:

— Это шутка, не так ли? Глаза Дэна сверкнули.

— Конечно, это не шутка. Вы думаете, я стал бы шутить о таких серьезных вещах?

Он повернулся к Фэб и протянул руку:

— Ключи, дорогая. Существуют определенные вещи, которые мужчина делает лучше, чем женщина, и вождение машины — одна из них.

Фэб закатила глаза, передавая ему ключи от «кадиллака».

— Сегодня, Молли, ты получишь урок живой истории. Тебе придется провести время с человеком, который умудрился перешагнуть через целую общественную формацию.

Дэн усмехнулся, открывая дверцу водителя, и, скрывшись наполовину в салоне, щелкнул автоматическими замками.

— Прошу вас, леди. Я открыл для вас двери, но я не хочу, чтобы меня обвинили в посягательстве на чью-то свободу.

Фэб улыбнулась, передавая Пу Молли, затем скользнула в салон и села возле него. Как только они тронулись с места, Фэб повернулась назад:

— Если он поведет нас поесть, Моляи, заказывай самое дорогое блюдо в меню. В пятидесятые годы мужчины всегда платили.

— Ого! — проворчал Дэн. — Это уже удар ниже пояса. Нейпервилл был старинным фермерским городком, который постепенно вырос в крупнейший город штата. Население его перевалило за девяносто тысяч.

Разумный проект общегородской застройки превратил это место в гигантский зеленый музей под открытым небом. Тут было множество парков и тенистых улиц с живописными садиками и старинными зданиями. Истинной драгоценностью в короне городка была его набережная, широкой зеленой лентой струящаяся вдоль всей речки Дю-Пейдж, пробегавшей через нижний район Нейпервилла. Его устланные фигурным кирпичом дорожки, крытый мост, небольшой амфитеатр для концертов на открытом воздухе и пруд с золотыми рыбками создавали неповторимый ансамбль. Старинная каменоломня была превращена в огромный общественный пляж.

Дэн поставил машину на маленькой автостоянке, и они втроем, не считая Пу, двинулись к гомонящей многоголосой толпе, которая собралась под вековыми деревьями. Каждый сентябрь «Парк Ривердок» устраивал здесь красочную ярмарку искусств, где разнообразные таланты — художники, скульпторы, ювелиры и стеклодувы — выставляли свои работы на всеобщее обозрение. Ярко расцвеченные знамена развевались на ветру, и сама выставка напоминала огромный калейдоскоп.