Ты, только ты

Между ними опять воцарилось молчание. Пу терлась мордочкой о шею Дарнелла и тихонько посапывала.

— А что удерживает вас от того, чтобы вернуться к учебе?

— Меня? О нет. Я не смогу этого сделать. Футбол забирает очень много времени.

— Может быть, вам удастся учиться в межсезонье, — улыбнулась Фэб. — Почему бы вам не спросить мисс Додд, что она думает на этот счет?

— Она посмеется надо мной.

— Если она над вами посмеется, значит, вы выбрали не ту женщину, можете быть уверены.

— Я не очень-то прилежный студент, — неохотно признался он.

— Может быть, так получилось оттого, что никто ничего от вас не требовал?

— Не знаю.

— Ну же, Дарнелл. Вы что, трусите? Он сердито посмотрел на нее.

— Это шутка, — поспешно сказала она. — Дело в том, что вы не обычный заурядный студент, который мог бы работать самостоятельно. — Она улыбнулась. — Вы могли бы потребовать у них персонального репетитора.

Дарнелл рассмеялся, и несколько игроков повернули к ним головы.

Элвис Креншоу приподнялся в кресле:

— Эй, Дарнелл, ты что — собираешься весь полет забавляться с этой собачкой? Пасни-ка ее сюда. Я тоже люблю собак.

Дарнелл набрал воздуха в огромную грудь:

— Послушай, парень! А не пойти бы тебе… Ох, мэм… Я сожалею, мэм…

Мужчины заулюлюкали. Дарнелл смущенно склонил голову. А затем смех резко оборвался.

Фэб повернула голову, чтобы узнать, чем это вызвано, и увидела, что в отсек вошел Дэн. Игроки опять уткнулись в журналы, вернулись к плейерам или просто закрыли глаза, притворяясь дремлющими, — они вели себя так, словно их застали смеющимися на похоронах.

Власть Дэна даже над самыми крутыми из них поразила ее. Из обрывков разговоров, которые ей удавалось услышать, она знала, что, несмотря на то что многим из них претило его безжалостное давление, они все еще уважали его. Рон говорил, что Дэн никогда не требует от игроков того, чего он не может сделать сам.

Его глаза слегка расширились при виде Пу, беззаботно спящей на мощной груди Прюйта. Он бросил на Фэб подозрительный взгляд, перекинулся парой слов с Бобби Томом, затем, ко всеобщему облегчению, покинул отсек.

— Какой нестандартный человек, — тихонько сказала Фэб, поднимаясь.

— У тренера очень много забот, — ответил Дарнелл.

Пу пошевелилась, и Дарнелл неохотно передал ее Элвису Креншоу. Фэб задержалась в отсеке еще на пару минут, чтобы расспросить Уэбстера о Крайстол и его детишках, затем Бобби Том захотел поговорить с ней об идее создания собственной линии изготовления приправ. Она расспросила Джима Байдерота, как заживает его плечо, и поболтала с новобранцами о ночной жизни Чикаго.

Когда Фэб наконец вновь заполучила Пу, она отметила про себя, что атмосфера в отсеке улучшилась. Но это ничего не значило. Завтра Дэн вновь накачает этих ребят. Фэб вздохнула. Этот великий игрок, этот несгибаемый мужчина, много ли он знает о человеческой натуре?

Фэб провела воскресный вечер и большую часть следующего дня с Виктором, который, как ярый поклонник футбола, не мог пропустить такой матч. Он с увлечением болтал об игре и был просто польщен и растроган, когда она пригласила его в смотровую ложу. Расставаясь, он прихватил с собой Пу и поцеловал Фэб в щеку, сказав ей по-венгерски «до вечера». Она попробовала повторить и чуть не сломала язык.

Впервые за то время, как Фэб стала владелицей «Звезд», она обедала перед игрой с командой. Вместо того чтобы занять свое место рядом с Роном, она села между Дарнеллом и Креншоу; она отказалась от филе размером с тарелку и заказала блюдо печеного картофеля и чашку салата.

Это была мрачная, молчаливая трапеза. Когда игроки удалились, она увидела, что группа поклонников и поклонниц «Гигантов» осаждает стены отеля. Мгновенная вспышка гнева заставила Фэб осознать, как много значат для нее «Звезды». Она уже почти любила их, этих огромных, нескладных, зажатых парней.

Погруженная в свои мысли, она одевалась автоматически, потом упаковала свой чемодан, чтобы поздней ночью после игры лететь в Чикаго. Рон встретил ее в вестибюле.

Он улыбнулся, когда увидел ее наряд:

— Великолепно.

Фэб с сомнением посмотрела на свое отражение, дробящееся в зеркальной кафельной плитке, покрывавшей стену отеля.

— Я знаю, что нет времени что-то менять, но это совершенно не я.

Это была ее собственная интерпретация формы «Звезд», исполненная Симоной. Она затянула бедра в небесно-голубые атласные бриджи со сверкающими золотыми лампасами, вставила свои изящные ножки в голубые с позолотой носки и затем надела на них мягкие кожаные теннисные туфли с инкрустацией. Поскольку октябрьские вечера уже становились прохладными, Симона соединила вместе голубой и золотой атлас в умопомрачительную накидку с огромной сияющей звездой на спине и еще несколькими — поменьше, рассыпанными впереди. Фэб уложила волосы локонами, продев через них широкую ленту, и завязала ее пышным голубым бантом.