Только представьте…

Кит вынудила себя сесть перед туалетным столиком. Расчесывая волосы, она заметила среди туалетных принадлежностей голубую керамическую банку. Значит, Люси и ее уложила? Какая ирония!

В банке был тот самый серовато-белый порошок, предотвращающий зачатие, который дала ей Магическая Женщина. Она приняла его всего однажды. Сначала тянулись длинные недели, когда они с Кейном спали отдельно, а потом, после их ночного примирения, Кит почему-то опасалась пить зелье. Содержимое банки казалось ей зловещим, даже омерзительным, вроде мелко истолченных костей. Как-то она слышала жалобы женщин на то, что им трудно зачать ребенка, и с тех пор оправдывала свою небрежность тем, что риск беременности вовсе не так велик, как ей казалось. Потом банку обнаружила Софрония и заверила Кит, что все порошки совершенно бесполезны, поскольку Магическая Женщина терпеть не могла белых и всячески их дурачила.

Кит провела пальцем по крышке банки, гадая, так ли это.

Дверь распахнулась так внезапно, что она подпрыгнула и опрокинула банку.

— Не мог бы ты хоть раз в жизни войти спокойно, не срывая дверь с петель? — возмутилась Кит, вскакивая.

— Мне всегда не терпится поскорее увидеть свою преданную женушку, — отпарировал Кейн, швырнув перчатки на стул, и, заметив беспорядок на туалетном столике, удивился: — Что это?

— Ничего! — огрызнулась Кит, хватая полотенце и пытаясь смести порошок на пол. Кейн подошел сзади и сжал ее пальцы. Свободной рукой он поднял банку и стал изучать содержимое.

— Что это?

Кит попыталась вырваться, но муж был слишком силен. Он поставил банку, и ледяной взгляд подсказал Кит, что ее не отпустят, пока она не скажет правду. Кит хотела было соврать, что это лекарство от головной боли, но не хватило духу. Она смертельно устала… и потом, какой смысл притворяться?

— Я взяла это у Магической Женщины, а Люси упаковала по ошибке, — призналась она и почти равнодушно добавила: — Я… я не хотела иметь ребенка.

Горькая улыбка промелькнула на лице Кейна. Он разжал пальцы и отвернулся.

— Ясно. Может, нам следовало бы поговорить об этом.

На этот раз Кит не смогла скрыть грусти.

— Похоже, в таком браке, как у нас, действительно лучше остеречься, верно?

— Ты права. Думаю, что права.

Стоя к ней спиной, он сбросил жемчужно-серый сюртук и развязал галстук, а когда повернулся, его взгляд показался столь же отчужденно-далеким, как Полярная звезда.

— Рад, что ты так рассудительна. Двое людей, так презирающих друг друга, как мы с тобой, вряд ли станут хорошими родителями. Трудно представить что-то более ужасное, чем появление нежеланного ребенка в этом гнусном мире и в той мерзости, которую мы называем браком, не так ли?

Кит ощутила, как сердце разлетается на миллионы осколков.

— Так, — выдавила она. — Так.

— Насколько я понял, вы владеете новой прядильней в окрестностях Радерфорда, мистер Кейн?

— Совершенно верно, — кивнул Кейн.

Его собеседником был Джон Хьюз, дородный молодой янки, который подошел к нему как раз в тот момент, когда он собирался подняться наверх, чтобы узнать, почему задерживается Кит.

— Слышал, дела у вас идут неплохо. Что же, желаю удачи, хотя дело рискованное, особенно… — Он вдруг осекся и, глядя куда-то поверх плеча Кейна, тихо присвистнул. — Вот это да! Только взгляните! Вот это женщина! Хотел бы я увести ее с собой! Такая украсит любой дом.

Но Кейну не было нужды оборачиваться, чтобы посмотреть, о ком идет речь. Он ощущал ее присутствие кожей, душой, сердцем, самым своим существом.

Но он все же повернул голову.

На Кит был серебристо-белый наряд с хрустальным бисером. Правда, платье было переделано, как почти все ее туалеты. Кит вырезала лиф едва ли не до талии и вшила на место атласа лоскут прозрачного серебристого органди, собранного на груди тончайшей сверкающей лентой.

Ткань просвечивала насквозь, но под нее Кит ничего не надела. Вместо этого она спорола с юбки хрустальные бусины, собрала в гроздья и, отдавая дань скромности, пришила на самых видных местах. Только они и укрывали ее соски и розовые ареолы. Хрустальные бусины и теплая округлая плоть.

Наряд был возмутительно прелестен, обольстителен и чарующ, и Кейн возненавидел его с первого же взгляда. Глаза всех мужчин в зале были устремлены на нее. Жадные, раздевающие взгляды пожирали тело, предназначенное только для него. Для него одного. Снежная королева, охваченная огнем…