Только представьте…

Глава 4

— Вы хотите сказать, что во всей проклятой округе нет человека, который согласился бы опекать мисс Уэстон? Даже если я оплачу все расходы? — взорвался Кейн, пристально глядя на преподобного Роулинса Эймса Когделла из Радерфорда, Южная Каролина.

Тот, в свою очередь, внимательно изучал гостя.

— Это вполне естественно, мистер Кейн. Все мы знали Катарину Луизу куда дольше, чем вы.

Роулинс Когделл молил Бога простить его за удовольствие, которое он испытывал от разговора с этим янки. Герой Мишинери-Ридж, фу-ты ну-ты! Подумаешь! До чего же противно принимать у себя в доме этого человека! Но что поделаешь? Время такое. Куда ни обернись, всюду синие мундиры, и даже служителю Божьему приходилось осторожничать, чтобы не оскорбить власти.

В дверях появилась жена священника Мэри с подносом, на котором красовались четыре крошечных сандвича, намазанных прозрачным слоем клубничного варенья.

— Я не помешала?

— Нет-нет. Входи, дорогая. Мистер Кейн, моя супруга принесла вам редкостное угощение. Она славится своим клубничным вареньем.

Варенье доставалось со дна последней банки, которую Мэри запасла два года назад, когда еще был сахар, а хлеб отрезали от каравая, которого должно было хватить на всю неделю. Все же Роулинс был доволен, что она накормит гостя. Он лучше будет голодать, чем даст понять этому человеку, как они бедны.

— Я не буду, дорогая, не то перебью аппетит. Пожалуйста, мистер Кейн, берите два.

Кейн вопреки мнению преподобного Когделла был далеко не глуп и сразу сообразил, какую жертву приносят ему, предлагая это угощение на выщербленной фарфоровой тарелке с синим узором в китайском стиле. Он взял сандвич, которого вовсе не хотел, и произнес все требуемые комплименты. Пропади они пропадом, эти южане! Шестьсот тысяч лежат в могилах из-за их надменной гордости.

Вероятно, это высокомерие — болезнь, присущая всем рабовладельцам. Плантаторы жили в своих владениях подобно всемогущим королям, обладавшим полной и безграничной властью над рабами. И сознание этого порождало спесь и чванливость. Они до сих пор считали себя властителями мира, и поражение ничуть не изменило их сознания. Семья южан могла перебиваться с хлеба на воду, но по-прежнему предлагала гостю, пусть и презираемому, чай с сандвичами.

— Пожалуйста, садись, дорогая, — обратился к жене преподобный Когделл. — Возможно, ты сумеешь нам помочь. У мистера Кейна возникли некоторые трудности.

Мэри немедленно опустилась на стул и внимательно выслушала мужа, пространно объяснявшего, каким образом Розмари Уэстон связана с Кейном и как страстно желает последний передать кому-нибудь права опекунства над Кит. Когда преподобный наконец замолчал, женщина покачала головой:

— Боюсь, вы хотите невозможного, мистер Кейн. Немало здешних семей были бы счастливы принять Катарину Луизу, когда бедняжка была помладше. Теперь же слишком поздно. Господи Боже, да ведь ей уже восемнадцать!

— Вряд ли этот возраст можно назвать Мафусаиловым, — сухо заметил Кейн.

— На Юге стандарты поведения несколько отличаются от принятых на Севере, — мягко объяснила женщина. — Девочки из приличных семейств с рождения воспитываются в утонченных традициях истинных леди-южанок. Но Катарина Луиза не только не выказывала ни малейшей склонности следовать этим традициям, но и во всеуслышание над ними издевалась. Матери, естественно, боятся того влияния, которое может оказать Катарина на их дочерей.

Сердце Кейна дрогнуло от жалости к Кит. Не так-то легко расти с мачехой, ненавидевшей падчерицу, отцом, попросту игнорировавшим девочку, и постоянно находиться среди людей, не одобрявших ее повадок.

— Неужели в этом городе не найдется того, кто бы испытывал к ней хотя бы малейшую симпатию? Маленькие руки Мэри взметнулись в воздух.

— Боже, мистер Кейн, вы не так меня поняли! Все мы очень любим ее. Катарина Луиза — доброе и великодушное создание. Благодаря ее меткой стрельбе на столах самых бедных не раз появлялась дичь, и, кроме того, она считает своим долгом ободрять павших духом. Но это не меняет того факта, что ее поведение переходит все границы общепринятых норм.

Кейн слишком давно играл в покер, чтобы не распознать сокрушительного поражения. Ничего не скажешь, он наголову разбит. Уильям Риттер дал ему рекомендательные письма к четырем радерфордским семьям, и все как одна отвергли его предложение. Он доел чертов сандвич с вареньем и откланялся.