Только представьте…

— Разумеется, я счастлива, — отмахнулась Кит, с удвоенной энергией набрасываясь на тесто. — Просто нервничаю, вот и все.

— Невеста имеет право нервничать, — отозвалась Пэтси, принимаясь чистить персики для пирога.

Люси, стоявшая у окна, первой увидела Брэндона.

— Мистер Парселл возвращается!

Кит быстренько подхватила полотенце, вытерла руки и, выбежав из кухни, устремилась навстречу жениху. Но стоило ей взглянуть в его лицо, как ее улыбка померкла.

— Что случилось?

— Кейн не дал позволения, — бросил он, не останавливаясь.

Кит обмякла, как шар, из которого выпустили воздух.

— Сказал, что, по его мнению, мы друг другу не подходим. Возмутительно! Мне, Парселлу, терпеть подобное обращение от какого-то головореза-янки!

Кит схватила его за руку.

— Это не должно сойти ему с рук, Брэндон! Дело не терпит проволочек! Я должна вернуть себе «Райзен глори»!

— Он твой опекун. Не знаю, что тут можно предпринять. Он контролирует твои деньги.

Кит почти не замечала, что между ними ни слова не было сказано о любви. Только о плантации. Ее неприятно удивила готовность Брэндона примириться с обстоятельствами. Он даже не пытается бороться!

— Может, ты и готов сдаться, но только не я!

— Что я могу? Он не передумает, будь уверена. Все бесполезно.

Но Кит, не слушая его, повернулась и решительно зашагала к загону. Брэндон покачал головой и пошел к крыльцу, где была привязана его лошадь. Что же, может, все к лучшему. Несмотря на редкостную красоту Кит и ее богатое приданое, он отчего-то чувствовал неловкость в ее присутствии. Может, все дело в голосах предков, настойчиво шепчущих ему одно и то же: «Она неподходящая жена для Парселла, даже если у него в кармане нет ни цента…»

Кейн стоял у чисто побеленной изгороди, поставив ногу на нижний брус, и оглядывал пасущихся лошадей. Он даже не потрудился оглянуться, когда Кит встала за его спиной, хотя только глухой не услышал бы ее громких шагов.

— Как ты мог?! Почему отказал Брэндону?

— Не хочу, чтобы он женился на тебе, — ответил Кейн, по-прежнему не глядя на нее.

— Наказываешь меня за то, что случилось вчера у пруда?

— Одно не имеет с другим ничего общего, — откликнулся Кейн так глухо, что она сразу распознала ложь. Ярость душила ее.

— Будь ты проклят, Бэрон Кейн! Больше ты не станешь вмешиваться в мою жизнь. Немедленно передашь Брэндону, что передумал, иначе, клянусь Богом, я отплачу тебе за подлость!

Кит казалась такой маленькой и хрупкой в сравнении с ним, что угрозу звучали по меньшей мере смехотворно. Но оба знали, что она не шутит.

— А может, ты уже отплатила, — бросил он, отходя.

Кит побрела в сад, спотыкаясь, не разбирая дороги, чувствуя только, что хочет побыть одна. Тот день у пруда… Почему она сказала ему правду?

Потому что иначе он бы не остановился.

И что бы сейчас она ни делала, решения Кейн не изменит. Она знала это так же точно, как то, что умрет, если не будет дышать. Откуда-то вновь нахлынула обида на несправедливость природы, угораздившей ее родиться девочкой. Как противно зависеть от мужчин! Неужели теперь придется тащить из Нью-Йорка Бертрана Мейхью?

При воспоминании о его жеманной речи и мягких, пухлых, вечно влажных руках ей стало тошно. Может, один из мужчин, которые осаждали ее после возвращения сюда…

Но Брэндон был самым удачным выбором, просто даром небесным, и необходимость искать другого приводила ее в отчаяние.

Как мог Кейн так с ней поступить?

Вопрос мучил ее весь вечер.

Кит отказалась от ужина и заперлась в спальне. Мисс Долли и Софрония несколько раз приходили звать ее, но она просила их уйти.

Поздней ночью в дверь постучали.

— Кит, выйди в гостиную, — приказал Кейн. — Нам нужно поговорить.

— Если ты не изменил своего решения, мне нечего тебе сказать.

— Либо ты выйдешь, либо я зайду к тебе в спальню. Выбирай.

Кит на мгновение зажмурилась. Выбор. Он постоянно ставит ее в безвыходное положение.

Она медленно подошла к двери и повернула ручку. Он стоял в глубине малой гостиной, находившейся между их комнатами. Волосы растрепаны, в руке стакан с бренди.

— Скажи, что передумал, — упорно твердила она.

— Ты ведь знаешь, что этого не будет.

— Можешь ты представить, что чувствует человек, вынужденный покоряться чужой воле?

— Нет. Поэтому и сражался за северян. И я не пытаюсь распоряжаться твоей жизнью. Что бы ты там ни думала, я просто пытаюсь поступать, как считаю правильным.