1Q84. Книга 1

Луна разглядывала Землю в упор дольше кого бы то ни было во Вселенной. Она — единственная свидетельница всех случившихся на земном шаре событий, катаклизмов и перемен. Но она никогда ничего не рассказывает. А лишь бесстрастно и методично сохраняет тяжелую память о прошлом Земли. У луны нет воздуха, по ней не гуляют ветры. Именно в вакууме память хранится безопасней всего. Да и сердца луны не разбить никому на свете…

Аомамэ подняла за луну стакан с бренди.

— Спала с кем-нибудь в последнее время?

Луна ничего не сказала.

— А друзья у тебя есть?

Луна не ответила.

— Неужели ты, такая крутая, никогда-никогда не устаешь?

Луна промолчала.

Тамару, как всегда, ждал у входа.

— Вчера смотрел на луну, — сообщил он первым делом.

— Да что вы? — улыбнулась Аомамэ.

— После того как ты сказала, решил посмотреть. Оказывается, если давно не глядел — красивое зрелище! Нервы отлично успокаивает.

— А вы с кем-то вместе смотрели?

— Именно, — отозвался Тамару. И почесал переносицу. — Так, по-вашему, с луной что-то неладно?

— Да нет, все в порядке… — ответила Аомамэ. И осторожно добавила: — Просто отчего-то в последнее время о ней думаю.

— Без всякой причины?

— Абсолютно.

Тамару молча кивнул. Будто взвешивал, не спросить ли о чем-то еще. Но этот мужчина не верил в то, что не имеет причины. А потому, ни о чем не спрашивая, лишь проводил ее в «солнечную» комнату.

Хозяйка в трико сидела в кресле и читала книгу, слушая «Лакримэ» Джона Доуленда. Любимая мелодия в этом доме.

— Извини, что так неожиданно, — сказала хозяйка. — Конечно, я должна была предупредить тебя раньше. Просто у меня вдруг появилось свободное время…

— Обо мне, пожалуйста, не беспокойтесь, — сказала Аомамэ.

Тамару доставил поднос с травяным чаем, разлил напиток по чашкам и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь и оставив их наедине с музыкой Доуленда и ароматом рододендронов. Всякий раз, приходя сюда, Аомамэ будто попадала в другую вселенную. Сам воздух здесь был каким-то тяжелым и время текло по-другому.

— Слушая эту музыку, я начинаю иначе воспринимать время, — сказала хозяйка, будто прочитав мысли Аомамэ. — Четыреста лет назад люди слушали те же мелодии, что и мы сейчас. Тебе не кажется это странным?

— Да уж, — согласилась Аомамэ. — И смотрели на ту же самую луну.

Хозяйка слегка удивилась. Но, подумав, кивнула.

— Ты права. Если луна та же самая, ничего удивительного, что за четыре века музыка не изменилась.

— Почти та же самая, — сказала Аомамэ.

Но эти слова, похоже, не произвели на старушку особого впечатления.

— Эта музыка исполняется на старинных инструментах, — сказала хозяйка. — Таких же, как в Средние века, и по тем же нотам. Четыре века — а звук тот же самый. Как и твоя луна.

— Да, вещи могут оставаться такими же, — задумалась Аомамэ. — Но разве не меняется их восприятие человеком? А может, четыреста лет назад и ночи были темнее, и луны ярче? И у людей не было ни магнитофонов, ни компакт-дисков. И слушать музыку в нормальном качестве каждый день, как только захочется, нормальный человек позволить себе не мог. Это было привилегией избранных.

— Все так, — согласилась хозяйка. — Мы живем в удобном мире, где все вертится вокруг смакования нюансов. Вроде бы и луна та же, а каждый видит в ней что-то свое. Возможно, четыре века назад мы действительно были богаче… Да и просто ближе к природе.

— Но это был очень жестокий мир. Больше половины детей умирали от хронических болезней и голода. Корь, полиомиелит, туберкулез, оспа, чума выкашивали целые города. Большинство простого народа умирали, не дожив и до сорока. Женщины часто рожали и после тридцати становились беззубыми старухами. Невозможно было выжить без насилия. Малых детей заставляли работать так, что у них деформировались скелеты; детская проституция обоих полов считалась обычным делом. Больше половины народу жили в такой нищете, что думать о богатстве души никому и в голову не приходило. Улицы кишели нищими, калеками и преступниками. Любоваться луной, интересоваться пьесами Шекспира и наслаждаться музыкой Доуленда могли позволить себе считанные единицы.

Хозяйка улыбнулась:

— Оригинальный ход мыслей.

Аомамэ покачала головой.

— Да нет, самый обычный… Просто я книги люблю читать, особенно по истории.