Гарем

С минуту в комнате царила напряженная тишина. Сулейман видел, что мать довела себя почти до исступления. Он не помнил, чтобы она раньше когда-нибудь настолько выходила из себя. И даже немного испугался. Красивые волосы ее — так и не тронутые сединой, а лишь посветлевшие с годами — разметались по плечам. Она нервно расхаживала перед ним по комнате, и в волосах то и дело отражался свет ламп.

Она вдруг остановилась и устремила на сына горящий взгляд. — Я отдала Турции почти сорок лет своей жизни! — крикнула Сайра-Хафизе. — Хватит! Я хочу отдохнуть! Или ты, мой сын, для которого я так много сделала, откажешь мне в этом праве? Знай же, что в таком случае ты будешь в высшей степени неблагодарным!

Она видела, что ее слова уязвили его. Разрываясь между султанской гордыней и сыновними чувствами, Сулейман крепко задумался. Сайра знала, что добьется своего. Она наступила сыну на его любимую мозоль — самолюбие. И теперь только разлука поможет ему залечить полученную рану.

Он похлопал ладонью сбоку от себя, приглашая мать сесть.

— Как все это устроить? — спросил он.

— Спасибо, Сулейман. — Она хотела было ласково провести рукой по его щеке, но он обиженно отвернулся. Вздохнув, Сайра начала:

— Через день-два я заболею. Меня начнет рвать, я перестану принимать пищу и буду жаловаться на боли. Ко мне придет лекарь, и, хотя он, конечно, не обнаружит ничего серьезного, он вынужден будет объявить о каком-то диагнозе. В силу моего высокого положения. Затем я несколько суток буду находиться между жизнью и смертью. И обеспокоенный сын должен будет навещать меня каждый вечер…

Наконец я объявлю о том, что видела призрак Ангела смерти, и потребую принести гроб. К тому времени лекарь изменит первоначальный диагноз и констатирует приближение моего конца.

На одиннадцатые сутки ко мне придет прощаться вся семья. — Тут Сайра прервалась и усмехнулась. — Забавно будет взглянуть на лицо Карем! Представляю, каково мне будет. Только бы удержаться от смеха в ту минуту!

Той же ночью Я умру, и ты отдашь приказ заколотить мой гроб. Сделают это Мариан и Рут. Они и сообщат о моей кончине.

А перед самым рассветом из дворца через тайную калитку в моем личном саду выйдут три женщины, одетые в простые крестьянские одежды. Никто их не увидит, а если они и попадутся кому-нибудь на глаза, то не вызовут подозрений.

— Ты сказала — три? — переспросил Сулейман.

— Да, я забираю с собой Мариан и Рут. Мариан англичанка и служила нам еще тогда, когда тебя не было на свете. Ее муж много лет был личным секретарем у твоего отца. Ты помнишь его. Их дочь Рут никогда не видела родной земли. Я не могу их оставить тут. Тем же, кто спросит, отвечай, что ты освободил их от рабства и позволил вернуться на родину, ибо такова была последняя воля твоей матери.

— Как ты будешь жить дальше, мама? Я не могу допустить, чтобы ты была на иждивении у брата.

— Тайно положи в дом Киры двадцать пять тысяч золотых динаров. Каждый год добавляй по пять сотен. Деньги будут переведены на мой счет в Эдинбург, где живут родственники Киры. Что до моих драгоценностей, то я сделаю перед «смертью» кое-какие прощальные подарки слугам, а остальное заберу с собой. Кто спросит о них, скажи, что похоронил вместе со мной.

Он кивнул.

— Ты все неплохо продумала, как я погляжу. Теперь я понимаю, что ты действительно хочешь вернуться на родину.

— Сулейман, я родилась шотландкой и умру ею. Но всю жизнь провела в Турции и не сожалею ни об одном дне этой жизни. Если бы Аллах предоставил мне возможность прожить ее заново, я избрала бы тот же путь.

Он наклонился к ней через стол и взял ее руку в свои. Взгляды серо-зеленых и золотисто-зеленых глаз на несколько мгновений встретились. Он уже открыл было рот, чтобы что-то сказать, но Сайра его упредила:

— Нет, мой львенок. Я уже все решила. Когда в следующий раз придешь ко мне, молчи об этом. Карем держит среди моих слуг двух своих соглядатаев. Сегодня удалось удалить их, но я не могу это делать постоянно.

Она поднялась и проводила его к двери:

— Считай, сын, что это было наше прощание. Я любила тебя с той самой минуты, как ты был зачат. Все, что я ни делала в жизни с тех пор, я делала для тебя. Да хранит тебя Аллах! Что бы ни случилось, помни об одном: все мои мысли и молитвы о тебе.

Она вновь подняла руку к его лицу, и на этот раз он не отшатнулся. Она провела кончиками тонких, изящных пальцев по его лбу, глазам, носу, щекам и короткой черной надушенной бородке. Затем, заставив его наклониться, нежно поцеловала в лоб.