Гарем

На рассвете китайцы попрощались и отправились домой, а с персами остались только принцесса и Май Цзе. Шаннез мягко настояла на том, чтобы подождать с отъездом еще день. Стремясь втереться в доверие к принцессе, наложница все утро играла у нее в шатре на лютне, исполняя нежные песни медоточивым голоском и даже сама вызвалась подать принцессе обед.

Когда наступил вечер, коварная наложница предложила принцессе отведать из пиалы подогретого козьего молока. Она сказала, что это поможет ей заснуть и что этот напиток очень любит шах. Козье молоко показалось принцессе отвратительным, тем не менее она осушила пиалу и скоро погрузилась в глубокий соя. То же случилось и с Май Цзе, которая попробовала молоко.

Спустя несколько недель Хаджи-бей проходил по открытому невольничьему рынку в Багдаде. Так далеко в своих поисках он еще не заезжал. К тому времени он уже посетил всех частных работорговцев в городе, но так и не нашел то, что ему было нужно. Ему предлагали немало красивых девственниц, но среди них не было ни одной, что сочетала бы в себе сильный дух, красоту и ум.

Вдруг что-то привлекло его внимание. На одном из возвышений, в самом углу, поджав колени и отчаянно пытаясь прикрыть наготу длинными черными волосами, сидела девушка. Хаджи-бей остановился и бросил в ее сторону заинтересованный взгляд. В ответ темные глаза девушки сверкнули на него вызовом.

Хаджи-бей подал знак работорговцу и показал на девушку:

— Вон та! Сколько просишь за нее? Тот заставил принцессу подняться.

— О, это редкий цветок из древней земли Китая, благородный господин. — Рука работорговца накрыла крепкую и красивую левую грудь девушки. — Девственница, свежая и вполне созревшая. Я…

— Хватит ее ласкать! Лучше скажи, сколько за нее хочешь, — нетерпеливо перебил его Хаджи-бей.

— Пятьдесят динаров золотом! Я купил ее несколько месяцев назад в одном караване и заплатил кругленькую сумму. Так что пятьдесят золотых динаров, благородный господин.

— Он купил меня три дня назад у двух солдат, которые меня похитили, и заплатил двадцать динаров, — неожиданно подала голос девушка.

Работорговец метнул в ее сторону яростный взгляд.

— Я даю тебе тридцать, — проговорил, усмехнувшись, Хаджи-бей. Он отсчитал монеты и швырнул их торговцу.

Взяв выручку, тот грубо толкнул девушку к Хаджи-бею:

— Ступай к своему новому хозяину, девчонка.

Но та вдруг обернулась и набросилась на работорговца:

— Я тебе сейчас глаза выцарапаю! Не смей ко мне больше прикасаться, грязный подонок!

Хаджи-бей мягко оттеснил ее в сторону:

— Успокойся, дитя мое. Твои худшие испытания позади. — Он обратился к торговцу:

— Дай мне ее одежду. С нее и так хватит унижений, чтобы еще идти голой по улицам.

Тот порылся в сундуке и достал какие-то жалкие лохмотья.

— Вор! — взвизгнула принцесса. — Где мое шелковое кимоно?! Хаджи-бей решительно отодвинул работорговца в сторону и сам запустил руку в сундук. Через минуту он достал с самого дна желто-белое шелковое кимоно. Девушка выхватила его и сразу же надела. Он повел ее с рынка к себе.

— Скажи, как зовут тебя, дитя мое?

— Я китайская принцесса…

— Я буду называть тебя Зулейка. Она недоуменно взглянула на него.

— Зулейка, — с мягкой улыбкой пояснил он, — была великой принцессой-воительницей. Амазонкой.

— И мы вернулись в Дамаск за Фирузи, — закончила свой рассказ Зулейка. — А потом прослышали о тебе и поспешили на Крит. Джанет задумчиво взглянула на своих подруг по несчастью.

— Вы уверены, что бежать невозможно? — спросила она.

— Уверены, — ответила Фирузи. — Да и зачем? Куда ты подашься? Домой нельзя. Ведь никто не поверит, что с тобой ничего не случилось после того, как ты попутешествовала по невольничьим рынкам и была наконец продана в гарем турецкого султана. Подумай сама. Люди на улицах будут показывать на тебя пальцем, и ни один уважающий себя отец не позволит своему сыну жениться на тебе. Ты состаришься, так и не узнав любви. Возможно, тебе еще доверят воспитание детей твоего брата, но и только. Кем тебя будут считать? Вроде и не служанка, но, с другой стороны, и не член семьи, достойный уважения. Зато оставшись при султане Баязете, мы будем жить в роскоши, возможно, узнаем любовь и даже родим собственных детей. Ну что? Ты по-прежнему хочешь вернуться? Джанет задумалась.

— Нет, — наконец проговорила она. — Ты права. Для нас нет дороги назад. Знаете… я слышала, что женщины в султанском гареме беспрестанно строят козни друг против друга, стремясь прорваться к ложу своего властелина. У нас с вами схожая судьба. Мы были насильно оторваны от наших родных и пережили немало горьких испытаний. Наша сила — в единстве. Пусть мы будем рабами, но ничто не мешает нам добиться власти и могущества. Предлагаю уговор: что бы ни случилось, будем поддерживать друг друга. И тогда в один прекрасный день мы, возможно, подчиним своему влиянию не только весь гарем, но и самого султана.