Гарем

Принц резко развернулся к ней и уставился в ее зеленые глаза, в которых поблескивали дразнящие искорки. Сайра была незлопамятной и уже простила его подозрения на свой счет.

Улыбка ее была заразительной, и принц невольно и сам улыбнулся.

— Клянусь Аллахом, я последний болван! Простишь ли ты меня, Сайра? За то, что я на мгновение усомнился в тебе и твоих подругах?

— Мне нечего прощать, мой господин. Твоей жизни с самого начала угрожала опасность, поэтому неудивительно, что ты так подозрителен ко всем. Но меня и остальных девушек бояться не нужно. Мы преданы тебе. — Она склонила золотисто-каштановую головку ему на плечо и прижалась к нему. — У меня скверный характер, мой Селим. Прости свою недостойную рабу. — Она на мгновение подняла на него свои удивительные, подведенные сурьмой глаза.

Он негромко рассмеялся:

— Но ты должна понести наказание за свое поведение, моя строптивая красавица. А насчет того, что я не разбираюсь в женщинах, ты была не права.

С этими словами он просунул руку под ее отороченную мехом накидку и принялся ласкать уже хорошо знакомое ему юное тело. Сайра придвинулась к нему так, чтобы его рука накрыла одну ее грудь и дразняще потерлась ею о его ладонь.

Его губы нашли маленькую ложбинку между ее шеей и плечом. Он шепотом несколько раз страстно повторил ее имя. Вновь подняв голову, принц натолкнулся на ее ищущие влажные губы. Приникнув к ним нежным поцелуем, он поднял ее на руки и отнес на кровать.

Той ночью они получили от любви наибольшее наслаждение, на глазах Сайры от счастья даже выступили слезы.

Она лежала без сна и при тусклом свете внимательно рассматривала мужчину, лежавшего рядом. Во сне Селим утратил свою властность, царственную осанку и, несмотря на то что был старше на одиннадцать лет, напоминал ей сейчас беззащитного мальчика. Светлая кожа его была чуть обветрена и опалена зимним солнцем, темно-серые глаза закрыты, а густые черные ресницы казались а полумраке пятном сажи на бледном лице. У него был прямой гордый нос, чувственные, хотя и тонкие губы, сейчас чуть разомкнутые, так что между ними угадывались два ряда ровных белоснежных зубов. В отличие от своих старших братьев Селим не носил бороды. Однажды, несколько лет назад, он попробовал было отрастить ее, но при этом приобрел настолько царственный вид, что стал привлекать к себе лишнее внимание. Селим сбрил бороду и поклялся отрастить ее снова, лишь когда станет султаном… Он шевельнулся во сне и вытянулся во всю длину своего стройного тела. «Он почти так же высок, как мой отец…» — вдруг подумала Сайра.

Его голос вывел ее из состояния задумчивости:

— Почему ты не спишь, моя маленькая гурия?

— Я слишком счастлива.

Он зарылся лицом в ее роскошные волосы.

— Я больше не смогу прийти к тебе, мой Селим. Он резко поднял голову и впился в нее пристальным взглядом. В уголках ее губ заиграла легкая улыбка.

— Я беременна, мой любимый господин.

Глядя на нее широко раскрытыми глазами, он прошептал:

— Ты уверена?

Она утвердительно кивнула.

— Когда?

— В конце лета, когда на полях созреет пшеница. Зулейка говорит, что это будет мальчик и он родится под знаком Льва. А еще она сказала, что наш сын станет великим султаном.

— Сын… — пробормотал Селим. — Сын! — Он крепко прижал к себе Сайру и спросил:

— Кто еще знает об этом?

— Только госпожа Рефет.

— Никому не говори, пока…

— Селим!

— Пока я не найду для тебя слугу-дегустатора и двух личных телохранителей. Как только станет известно о твоей беременности, Бесма тут же начнет действовать. Однажды она уже выступала в роли отравительницы.

Сайра побледнела.

— Не пугайся, любимая. Она ничего не сделает ни тебе, ни ребенку. Я лично отправлюсь утром в Константинополь, чтобы купить рабов.

— Попроси Хаджи-бея помочь тебе, мой господин. Интуиция никогда его не подводит.

— Но если я появлюсь в Эски-серале, это породит у многих подозрения.

— Я могу с рассветом отправить ему записку. Он будет ждать тебя в Константинополе.

— Снова тайны. Сайра? Она рассмеялась:

— Просто у нас в гареме живут несколько голубей. Это подарок от Хаджи-бея. Стоит их отпустить, как они тут же возвращаются в его личную голубятню в султанском дворце.

— Клянусь бородой Пророка, ага кизляр хитрая бестия! Хорошо, пошли ему записку с голубем. — Он улыбнулся и притянул ее к себе. — Значит, сегодня наша последняя ночь?