Послемрак

Мы – знаем. Но показать ей этого не в состоянии.

Мы смотрим сверху на съежившуюся фигурку. Точка нашего зрения плавно поднимается выше. Мы прошиваем насквозь потолок, но продолжаем смотреть. Кровать со спящей Эри Асаи уменьшается с каждой секундой и наконец исчезает. Мы улетаем воображаемым затылком вверх все быстрее, и уже очень скоро выходим из земной стратосферы. Земля делается все меньше, затем исчезает и она. Наша точка зрения улетает назад в Пустоту с огромной скоростью, управлять которой уже никому не под силу.

И вот наконец мы снова в комнате Эри Асаи. В кровати никого нет. Телевизор включен. На экране мельтешит черно-белая песчаная буря. В динамиках – назойливый шум помех. Мы рассеянно смотрим на эту бурю. В комнате постепенно темнеет. Экран гаснет, и черная мгла затапливает все вокруг.

11

03:42 am

Мари и Такахаси сидят на скамейке в парке. Парк совсем крошечный – узкая полоска деревьев посреди мегаполиса. За деревьями громоздятся старые многоэтажки. В углу парка – детская площадка: две пары качелей, колонка с питьевой водой, яркие ртутные фонари. Над скамейкой чернеют широкие кроны деревьев. Вдоль дорожки тянутся кусты. Палые листья усеяли землю вокруг и сухо шуршат при ходьбе. Четыре утра. Кроме этой парочки, в парке нет ни души. Серп луны поблескивает острым лезвием в осенней ночи. Мари держит на коленях белого котенка и кормит его сэндвичем с бумажной салфетки. Котенок жадно ест, а Мари гладит его по спине. Еще семь или восемь кошек наблюдают за ними издалека.

– Когда я в «Альфавиле» работал, приходил сюда часто, – говорит Такахаси. – В перерывах. Принесешь им чего-нибудь вкусненького – они себя погладить дают. Теперь-то я квартиру снимаю, хозяева кошку держать не дают. А погладить иногда хочется. Уж очень привык.

– Когда жил с родителями?

– Ну да. Братьев-сестер у меня не было. Вот я все Детство с кошками прожил…

– А собак не любишь?

– Собак тоже люблю. Сам троих вырастил. Но кошек все-таки больше. Они мне по характеру подходят.

– А у меня ни кошки, ни собаки не было никогда, – признается Мари. – У сестры аллергия на шерсть. Как начнет чихать – не остановишь…

– Серьезно?

– Ага. У нее с детства была аллергия на все что угодно. На кедровую пыльцу, на свинину, на скумбрию, на креветки, на свежую краску… Ну и еще много на что.

– На свежую краску? – Такахаси озадаченно морщит лоб. – Никогда о такой аллергии не слышал.

– Ну вот, есть и такая. Очень противная, кстати.

– А какие симптомы?

– Сыпь по всему телу, и дышать трудно. Чтобы не задохнуться, срочно в больницу бежит.

– Что – всякий раз, как унюхает свежую краску?

– Ну, не всякий… Изредка.

– Даже изредка – ужасно, наверное.

Мари молча гладит котенка.

– А у тебя какая? – спрашивает Такахаси.

– Аллергия?

– Ага.

– У меня ничего такого нет, – пожимает плечами Мари. – Даже не болела серьезно ни разу. Так у нас в семье и повелось. Старшая сестра – хрупкая Белоснежка, а младшая – здоровая Горная Козочка…

– И все потому, что две Белоснежки в одном доме не нужны?

Мари кивает.

– Зато горных козочек выращивать куда приятнее. И от свежей краски голова не болит.

Мари укоризненно смотрит на него:

– Можно подумать, проблема только в этом.

– Конечно, не только в этом, – кивает Такахаси. – Я понимаю… Ты, кстати, еще не мерзнешь?

– Да нет, все в порядке.

Мари отламывает от сэндвича еще кусок. Оголодавший котенок снова набрасывается на еду.

Такахаси долго колеблется, не зная, стоит ли начинать новую тему. Но в итоге решается.

– На самом деле однажды мне довелось поговорить с твоей сестрой. Всего однажды. Но очень серьезно и долго.

Мари поднимает голову и пристально глядит на него:

– Когда это было?

– В этом году, в апреле. Я искал один диск, ближе к вечеру решил заскочить в «Тауэр Рекордз». И у входа столкнулся с Эри Асаи. Я был один, она тоже. Ну, привет-привет, разговорились… Стояли болтали, стоять надоело – зашли в ближайшее кафе. Первые полчаса языками чесали о том, о сем. Все-таки не каждый день на улице одноклассника встретишь. Кто чем занимается, кто куда делся и все такое… А потом она сама предложила: пойдем, говорит, чего-нибудь выпьем. И уже в баре переключилась на очень личные вещи. В общем, как бы сказать… Похоже, у нее скопилось много проблем.

– Очень личных?

– Ну да…

Мари не понимает: