35  

Мари встает со скамейки и смотрит в ночное небо. Подходит к качелям. Палые листья под ее желтыми кроссовками звонко шуршат на всю округу. Она садится на сиденье качелей и проверяет канаты на прочность. Такахаси тоже встает со скамейки, так же шурша листьями, подходит и усаживается на качели рядом.

– Моя сестра сейчас спит, – говорит она так, словно доверяет ему страшную тайну. – Очень, очень крепко.

– Сейчас все спят, – кивает он. – В такое-то время…

– Я не об этом, – качает Мари головой. – Она не собирается просыпаться.

12

03:58 am


Офис Сиракавы.

Сам Сиракава, по пояс голый, лежит на коврике для йоги и качает пресс. Его сорочка и галстук свисают со спинки кресла, часы и очки аккуратно сложены на столе. Телом он худ, но грудь широкая, на талии – ни складки жира. Мышцы накачанные. Без одежды он совсем не похож на себя одетого. Дыша глубоко и свободно, Сиракава быстро поднимает верхнюю часть тела, наклоняется влево, вправо, ложится и начинает снова. Капельки пота на плечах и груди поблескивают от люминесцентных ламп. В портативном CD-плейере звучит кантата Скарлатти в исполнении Брайана Асавы [11]. Расслабленная мелодия довольно странно сочетается с напряженными мышцами, но Сиракава подчиняет тело ее неспешному ритму. Похоже, такая ночная гимнастика – по завершении работы, перед уходом домой, в полном одиночестве под классическую музыку – давно вошла у него в привычку. Его движения уверенны и систематичны.

Согнувшись и разогнувшись заданное количество раз, он встает, сворачивает коврик и убирает в шкафчик для одежды. Достает с полки белое полотенце, пластиковый пакет и, прихватив вещи со стола и кресла, идет в туалет. Достает из пакета мыло, умывается, вытирает полотенцем лицо, шею, плечи, торс. Выполняя все операции одну за другой без единого лишнего жеста. Дверь туалета остается открытой; арии Скарлатти слышны и здесь. Иногда он мурлычет, подпевая мелодии семнадцатого века. Вынимает из пакета дезодорант, спрыскивает подмышки. Наклоняет голову, проверяет запах. Несколько раз сжимает и разжимает правую ладонь. Теперь пальцы двигаются свободнее. Хотя боль до конца не прошла.

Он достает щетку для волос, причесывается. Над висками открываются небольшие залысины, но лоб достаточно красив, и до впечатления, будто чего-то не хватает, пока далеко. Он надевает очки, облачается в сорочку, повязывает галстук. Темно-синий, с пейслийским узором – на светло-серую сорочку. Глядя в зеркало, выравнивает воротничок и поправляет вмятинку под узлом.

Сиракава кладет ладони на край умывальника и пристально изучает лицо в зеркале. Он смотрит на это лицо очень долго, не двигая ни единым мускулом, не моргая и не дыша. Надеясь, что на этом лице проступит что-то еще. Он отключает все чувства, опустошает сознание, замораживает логику и, насколько возможно, останавливает ход времени в собственном теле. Его цель предельно проста. Он пытается вставить себя в окружающий фон – и увидеть мир нейтральным, как натюрморт.

Но как он ни старается, что-то еще не проглядывает, хоть убей. В зеркале он видит лишь себя самого – того, кто он в реальности. Зеркальное отражение и ничего более. Отчаявшись, он глубоко вдыхает, наполняя легкие новым воздухом, и заново настраивает организм. Поигрывает мускулами, несколько раз крутит шеей. Затем снова собирает вещи в пакет. Использованное полотенце скатывает в трубочку и выкидывает в урну. Выходя из туалета, гасит свет и закрывает дверь.

После его ухода наш взгляд в туалете задерживается. Словно зафиксированная камера, мы продолжаем смотреть на темное зеркало. Отражение Сиракавы все еще там. Сиракава – точнее, образ Сиракавы – смотрит на нас из зеркала. Не меняя выражения лица и не двигаясь, очень пристально вглядывается нам в глаза. Наконец, отчаявшись, глубоко вздыхает, поигрывает мышцами, крутит шеей. И, подняв руку, ощупывает лицо. Так, словно хочет убедиться, что существует на самом деле.


О чем-то задумавшись, Сиракава сидит за рабочим столом и вертит в пальцах простой карандаш. Тот же карандаш, что Эри Асаи нашла в комнате, где недавно проснулась. С надписью «Veritech» на боку. Грифель совсем затупился. Наигравшись, Сиракава кладет его на стол рядом с карандашницей. В ней – еще шесть таких же карандашей. Но, в отличие от этого, все они заточены до предела.

Сиракава собирается домой. Берет портфель из коричневой кожи, сует в него какие-то документы, надевает пиджак. Пакет с туалетными принадлежностями прячет обратно в шкафчик. Затем поднимает с пола большую хозяйственную сумку, ставит на стол и начинает одну за другой вынимать оттуда вещи, которые отобрал у китайской проститутки в гостинице «Альфавиль».


  35  
×
×