– В телевизоре? В какой передаче?
– Да в ерунде всякой. Например, в одной викторине держит в руках товар фирмы-спонсора и улыбается как манекен. Эта викторина уже прошла, больше не показывают. В рекламе несколько раз снялась. Последний раз, кажется, рекламировала транспортные услуги для переезда в новое жилье… Ну и все остальное в том же духе.
– Наверное, красивая?
– Все говорят, что да… На меня совсем не похожа.
– Эх, – вздыхает Букашка. – Хоть бы в следующей жизни красивой родиться…
– Может, странно так говорить, – чуть замявшись, признается Мари, – но во сне сестра и правда очень красивая. Может, даже красивее, чем в реальной жизни. Вся прозрачная, будто светится. Даже я, ее сестра, глаз не могу отвести.
– Прямо спящая красавица какая-то, – грустно улыбается Букашка.
– И не говорите…
– Значит, кто-то ее поцелует – и она проснется?
– Хорошо бы, – вздыхает Мари.
Обе замолкают. Букашка вертит в руках пульт телевизора. Далеко за окном завывает сирена «скорой помощи».
– Мари-тян! А ты веришь в переселение душ? Мари качает головой:
– Скорее нет.
– Думаешь, следующей жизни не бывает?
– Да я как-то глубоко не задумывалась… Но, по-моему, верить в такие вещи у человека нет никаких оснований.
– Что же, мы умрем – и больше ничего не будет? Сплошное My?
– В общем, наверное, да.
– А мне кажется, переселение душ обязательно есть. Ведь если представить, что его не бывает, – тогда и жить слишком страшно. Я, например, никак не могу понять, что такое My. Даже представить не получается…
– My – это когда вообще ничего нет. Поэтому ни понимать, ни представлять его незачем.
– Ну а если тебе вдруг понадобилось понять, что такое My? Что будешь делать? Может, ты просто еще ни разу не умирала? Может, только разок умерев, сообразишь, о чем речь?
– Да… Возможно.
– Когда я обо всем этом думать начинаю, так страшно делается, – говорит Букашка. – Аж горло перехватывает, и гусиная кожа по всему телу. Прямо вся каменею сразу. Ведь если так, то уж лучше верить в следующую жизнь. Все веселее. В какую бы зверюгу я дальше ни переродилась – в лошадь там, или в улитку, – это все-таки возможно представить. Пускай ты даже не подозреваешь, кем будешь дальше, всегда остается какой-то следующий шанс…
– Ну, не знаю… – говорит Мари. – Мне все-таки проще думать, что после смерти не будет уже ничего.
– Это, наверное, потому, что у тебя сильная психика.
– У меня?
Букашка кивает:
– Ты, похоже, саму себя крепко держишь в руках.
Мари качает головой:
– Скажете тоже. Я же ничего не удерживаю… С самого детства никогда в себя не верила. Вечно перед всеми робела. В школе меня дразнили по любому поводу. До сих пор внутри этот страх сидит: ну вот, сейчас опять дразнить начнут. Даже сны об этом снятся постоянно.
– Но ты ведь стараешься от этого избавиться, правда же? От всех этих страхов, от дурных воспоминаний… И потихоньку-полегоньку у тебя получается, верно?
– Потихоньку-полегоньку, – кивает Мари. – Видно, характер такой. На месте стоять не могу. Вечно заставляю себя что-то делать. Какие-то усилия прилагаю.
– Вот-вот. В одиночку – тюк, тюк. Как дровосек в лесу…
– Ну, примерно.
– Вот я об этом и говорю. Здорово, когда люди так могут.
– Когда стараются?
– Когда могут заставить себя постараться.
– Даже если они больше ни на что не способны?
Букашка молча улыбается.
Мари размышляет над ее словами, потом говорит:
– Конечно, какое-то время я боролась за себя, строила свой мирок. И теперь всегда могу спрятаться в том мирке и хоть немного расслабиться. Одна. Как улитка в панцире. Но ведь мне потому и пришлось сооружать этот панцирь, что сама я – беззащитный слизняк. Да и для внешнего мира мой мирок совсем крошечный и ничтожный. Как хижина из картонных ящиков. Ветер дунул посильнее – все тут же и развалилось…
– У тебя парень есть? – вдруг спрашивает Букашка. Мари качает головой.
– Так, может, ты еще девочка?
Мари краснеет, потом чуть заметно кивает:
– Ага.
– А чего ты стесняешься? Ничего стыдного нет.
– Угу.
– Что ж, никто пока не нравился?
– Встречалась кое с кем. Да все как-то…
– Нравился, но не настолько?
– В общем, да, – кивает Мари. – Что-то в нем, конечно, было, но до этого доводить как-то не захотелось… Я сама плохо поняла.
– Ну и ладно, подумаешь. Не захотелось – и не надо. Здесь-то чего себя заставлять? Я вот, честно сказать, с целой кучей мужчин переспала. Но если подумать – все это было скорее от страха. Когда меня мужики не очень хотели – боялась, что вообще никому не нужна. А когда хотели – не могла отказать как следует. Вот и все, без вариантов. А в сексе из страха ничего приятного нет. С каждым разом все меньше понимаешь, зачем на свете живешь… Соображаешь, о чем я?