Медовый месяц

Такси высадило Эрика перед домом, адрес которого дали сыщики; это было городское здание постройки семнадцатого века, расположенное на фешенебельной набережной Орлеане. За водами Сены левый берег тускло мерцал в позднем утреннем свете. Расплатившись, Эрик поднял взгляд на окна второго этажа и увидел в одном движение портьеры. За ним следила Лили.

Отчаянно стремясь увидеть дочерей, он тем не менее понимал, что положение слишком взрывоопасно для него, чтобы, поддавшись искушению, прибыть неожиданно, поэтому рано утром позвонил Лили. Вначале она наотрез отказалась встречаться с ним, но когда поняла, что он приедет, несмотря ни на что, согласилась встретиться с ним в одиннадцать, когда девочек не будет дома.

В дом, построенный из известняка, вела высокая деревянная дверь с замысловатым резным узором, покрытым эмалью глубокого синего цвета. Высокие стрельчатые окна украшали белые ставни с открытыми верхними половинками, позволявшими видеть горшочки с розовой ползучей плющевой геранью. Эрик уже взялся за ручку дверного молотка, когда дверь распахнулась и на пороге показалась Лили.

Она выглядела усталой, напряженной и еще более похудевшей, чем ему помнилось, с бледно-фиолетовыми кругами под впалыми глазами.

— Я просила тебя держаться от нас подальше, — сказала она, зябко поежившись, хотя утро выдалось теплым.

— Нам нужно поговорить.

Эрик увидел группу туристов, приближавшихся к ним, и отвернулся. Не хватало только совмещать попытки вернуть прежнюю жизнь с раздачей автографов. Достав из кармана белой полотняной рубахи солнцезащитные очки, он надел их.

— Тут слишком много посторонних. Может, зайдем внутрь?

— Не хочу, чтобы ты даже приближался к их вещам.

Жестокость ответа Лили наполнила его такой бессильной яростью, что захотелось ударить ее. Вместо этого он крепко ухватил ее за предплечье, заставив поморщиться от боли, и стал подталкивать вдоль трехполосной набережной к скамье, обращенной в сторону реки.

Место было идиллическим. Три высоких платана отбрасывали на дорожку пятнистые тени. На отмели рядом с железным фонарным столбом ажурной конструкции стоял рыболов. Тесно переплетясь телами, так что было не понять, где кто, мимо прошла влюбленная парочка.

Присев на чугунную скамью, Лили начала механически сжимать и разжимать руки. Он остался стоять, слепо глядя на воду. Ему до конца дней будет ненавистен этот прекрасный город.

— Больше я не намерен поддаваться твоим угрозам, Лили. Я собираюсь предать дело огласке. Решил испытать свои шансы в суде.

— Ты не можешь сделать этого! — выкрикнула она.

— Тогда послушай меня.

Он окинул ее внимательным взглядом. Ногти рук были обкусаны до крови.

Она не могла отдышаться, словно от быстрого бега.

— Огласка разрушит твою карьеру.

— Теперь мне все равно! — воскликнул он. — Без моих детей карьера для меня ничто.

— А в чем дело? — фыркнула она. — Или не можешь найти никого другого, кто смог бы тебя сексуально возбуждать?

Он сгреб ее в охапку. Задыхаясь, она попыталась вырваться, вжимаясь в скамью. Он побелел от ярости и понял, что если не отпустит ее, то может ранить.

Грязно выругавшись, Эрик выпустил руку Лили и сдернул солнцезащитные очки. Они хрустнули в его руке, и он швырнул их в Сену.

— Черт бы тебя побрал!

— Я не позволю тебе даже приблизиться к ним! — выкрикнула она, вскочив со скамьи. — Я ни перед чем не остановлюсь. А если ты обратишься в суд или попытаешься еще как-то отобрать их, я пошлю их в подполье.

Эрик непонимающе уставился на нее:

— Что ты сделаешь?

У нее на виске бешено пульсировала тонкая голубая жилка.

— Существует подпольная организация, защищающая детей в случаях, когда закон не способен обеспечить им защиту. Она нелегальна, но имеет большую силу. — Ее серые глаза потемнели от горечи. — Я знала, что ты не оставишь попыток добраться до них, поэтому за прошедшие недели все хорошенько взвесила. И теперь, Эрик, мне достаточно просто сказать одно словечко, и девочки исчезнут. И тогда уж их не получит никто — ни ты, ни я.

— Ты не сделаешь этого! Не пошлешь же ты их в бега с незнакомыми людьми!

— Эти незнакомые люди возьмут их под свою защиту, и я сделаю все возможное, чтобы они были в безопасности.

Лицо у нее перекосилось. Эрик видел, какой измотанной она выглядит, но жалости у него не появилось.

— Пожалуйста, — прошептала она, — не вынуждай меня отсылать их. Они уже и так потеряли отца. Не делай так, чтобы они потеряли еще и мать!