Медовый месяц

Он жестом указал на вытоптанный круг земли перед ними:

— Должно быть, здесь был какой-то аттракцион для катания.

— Карусель. — Впервые с той поры, как она увидела Эрика, его глаза напомнили ей яркие голубые седла на лошадках с этой карусели. Пытаясь преодолеть беспокойство, она достала собственный сандвич. Хани знала, что это была скверная идея, но ничего лучшего в голову не пришло.

Откусив кусок сандвича с арахисовым маслом, она прожевала его, не чувствуя вкуса, проглотила, потом отложила в сторону.

— Я хотела бы поговорить кое о чем. Он выжидательно посмотрел на нее.

— Мне, похоже, придется прервать восстановительные работы, если за следующие несколько недель я не достану некоторую сумму наличными.

— Ничего удивительного. Этот проект довольно дорог.

— Но дело в том, что я разорена. И хотела бы попросить тебя… — Казалось, кусок сандвича стал поперек горла. Она опять судорожно сглотнула. — Я подумала, что ты… То есть надеялась, что ты, может быть…

— Надеюсь, ты не собираешься просить у меня взаймы?

Тщательно подготовленная речь выскочила у нее из головы.

— А что в этом такого страшного? У тебя же наверняка отложено несколько миллионов, а мне и нужно-то всего каких-нибудь две тысячи.

— Только и всего? Так, может, мне надо сейчас просто взять да и вытащить свою чековую книжку?

— Я же их верну.

— Разумеется, вернешь. Эти горки будут приносить кучу денег. Как ты полагаешь? Может, даже по пять долларов в неделю?

— Я и не собиралась отдавать долг с заработанного на аттракционе. Знаю, что на нем состояние не сколотишь. Но как только я закончу «Черный гром» и он опять заработает, я… — Она умолкла на полуслове. Это оказалось даже труднее, чем ей поначалу представлялось. Начав говорить, она знала, что выдает единственную оставшуюся у нее тайну, которая имеет для нее какую-то ценность — Сегодня же вечером позвоню своему агенту. Я опять собираюсь работать.

— Не верю.

Она почувствовала слабость.

— Я должна. Если съемки — единственный доступный мне способ восстановить «Черный гром», то я пойду на это!

— В конечном итоге из этого может получиться что-нибудь приличное.

— Что ты имеешь в виду?

— Тебе не следовало бросать сниматься, Хани. Ты даже не потрудилась узнать, на что способна.

— Я могу играть только Дженни Джонс, — свирепо ответила она. — Вот и все. Я личность, совсем как Дэш. А никакая не актриса.

— Откуда ты это знаешь?

— Просто знаю, и все. Я же слушала все эти ваши постоянные разговоры о вживании, аффектированной памяти, бухарестской школе. Но ничего в этих вещах не смыслю.

— Да это просто словарь. И он не имеет ничего общего с талантом.

— Я не собираюсь вдаваться в подробности, Эрик. Единственное, что хочу сказать, — эти деньги я верну. Я заставлю своего агента подобрать кое-какие жесткие контракты — роли в фильмах, телефильмы, коммерческие ролики, — словом, все, за что платят. К тому времени, как публика поймет, что я не Мерил Стрип, и предложения ролей иссякнут, ты получишь назад свои деньги с процентами.

Он внимательно посмотрел на нее:

— Ты намерена так дешево продавать свой талант?

— Говорить, что я буду продавать талант, было бы не совсем точно, разве не так? Возможно, лучше сказать «известность».

Он поджал губы.

— А почему бы тогда просто не позвонить в один из крупных журналов для мужчин? Там тебе заплатили бы целое состояние за позирование в голом виде. Подумай над этим. Ты получишь деньги, которые нужны для окончания восстановления аттракциона, а парни по всей Америке начнут кончать вручную перед фотографиями голой Дженни Джонс!

Он нанес прямой удар, но она и виду не подала.

— А сколько, по-твоему, там мне дадут?

Он скомкал бумажный пакет и, неодобрительно крякнув, с силой швырнул на землю.

— Шучу, — жестко сказала она. — Ты стал таким ханжой!

— А вот что мне интересно. Будь фотографирование нагишом единственным способом раздобыть деньги, пошла бы ты на это?

— Наверное, я бы подумала.

— Держу пари, что пошла бы! — Он в изумлении покачал головой. — Черт побери, похоже, ты и в самом деле пошла бы на это.

— Ну и что? Мое тело для меня больше ничего не значит.

Эрик стоял, не шелохнувшись, и она подумала, уж не вспомнил ли он, как она предложила ему себя. И уцепилась за удобный случай намекнуть, что их недавняя близость не имеет для нее никакого значения.