Медовый месяц

За ее спиной Эрик от дверей обратился к дочерям:

— Мы с Хани собираемся немного прогуляться. Недалеко. Окно открыто, так что, если позовете, я услышу.

— Обещай, что вернешься, папа, — сказала Рейчел.

— Ну конечно, Рейчел. Я обязательно вернусь. И всегда буду возвращаться.

По особым интонациям его голоса можно было понять, что этот ритуал повторяется не в первый раз.

Хани не слишком-то хотелось выходить с ним, но Эрик уже стоял около нее, слегка сжимая ее локоть и подталкивая к двери. Прикоснулся он к ней впервые.

Стояла теплая ночь. Луна на небе висела так низко, что казалась декорацией из школьного спектакля. Эрик оставил дома пиджак и галстук, и теперь его рубашка отсвечивала бледно-голубым в отблесках лунного света.

— Ты была очень мила с девочками. Рейчел так требовательна, что большинство взрослых на ее фоне Бекки просто не замечают.

— Мне было приятно общаться с ними. Ты дал им неплохое воспитание, Эрик.

— Эти месяцы были довольно трудными, но, мне кажется, теперь мы тверже стоим на ногах. Лили отдала девочек на воспитание мне.

— Это прекрасно, хотя многие посчитали бы все это не столько приятным, сколько обременительным.

— Мне нравится быть отцом.

— Я знаю.

И она еще раз подумала о том, как часто и страстно хотелось ей создать собственную семью и подарить кому-то такое детство, о котором мечтала сама. Сколько она себя помнила, ей хотелось быть частью семьи, где бы все любили друг друга, и это желание было движущей силой всей ее жизни. Но и сейчас она была близка к исполнению этого желания. Только в браке с Дэшем она постигла, что значит быть частью чьей-то жизни. И вместе с утратой бесценного дара его любви жизнь ее закончилась.

Несколько минут они шли молча, пока не добрались до озера. Эрик оглянулся и посмотрел на «Загон». Его хорошо поставленный актерский голос перестал ему подчиняться и зазвучал неровно:

— Хани, не езди завтра на «Черном громе»!

В свете почти бутафорской луны голова и плечи Эрика отливали серебром и казались больше, чем были на самом деле, точь-в-точь как на экране. Но перед Хани стоял живой человек, а не кинозвезда. И в ней разгорелась мучительная борьба — непреодолимое желание упасть в его объятия боролось с отчаянием, для которого сама мысль об этом была равносильна предательству.

— Эрик, я всем пожертвовала ради этого. У меня ничего не осталось.

— Тебя ждет карьера.

— Но ты же знаешь, как все это пугает меня.

В его голосе зазвучала горечь:

— Однако это касается и меня. Ты продала душу дьяволу, так что можешь отправляться в свою волшебную таинственную поездку на горках.

«Я продала душу ангелу», — подумала Хани, но вслух возразить не решилась.

Он фыркнул с возмущением:

— Мне не суждено стать даже подобием тени Дэша, не так ли?

— Никакого состязания нет. Я не делаю таких сравнений.

— И на том спасибо, нетрудно догадаться, кто бы здесь проиграл.

В его голосе не было и тени жалости к себе, он просто невозмутимо говорил как о чем-то непреложном:

— Дэш навечно останется недосягаемым: в белой шляпе, с блестящей оловянной звездой, пришпиленной к сорочке. Воплощение доброты, благородства и героизма. Я же всегда был близок к темным сторонам жизни.

— Это только в кино. К реальной жизни это не имеет никакого отношения.

— Кого вы пытаетесь переубедить, миссис Куган? Меня или себя? Все сходится к одной простой истине. У вас уже был самый лучший мужчина в мире, и вам не нужен самый лучший под номером два.

— Не смей даже думать о себе так. — В ее голосе послышалась боль. — Второе место — это не для тебя.

— Если все так, почему же для тебя столь важна эта поездка на горках завтра утром?

Она не нашла, что ответить. Его беспощадная логика превращала ее веру в могущество американских горок в нелепую блажь. Она пыталась и не могла объяснить ему, что хотела вновь обрести утраченную веру в Бога, веру в то, что любовь в этом мире сильнее зла. Ей никогда не удастся объяснить ему свою уверенность в том, что она сможет снова обрести надежду, прикоснуться к вечности и тем самым проститься с Дэшем. От расстройства к ней приходили слова, которые не исправляли, а ухудшали положение.

— Я должна его найти! Еще хоть раз!

Глаза Эрика потемнели от боли, а голос перешел в хриплое рычание:

— Мне с этим не справиться.

— Ты просто не понимаешь!

— Я знаю, что люблю тебя и хочу на тебе жениться. А еще я понимаю, что эта любовь безответна.