Память любви

— А ведь ты счастлива, сестра, действительно счастлива, и я этому несказанно рад.

— Я люблю его, — просто ответила она.

— И он тебя тоже. Еще одна причина для радости! Осталось дождаться племянников и племянниц!

— Если ты их не получишь, то не потому, что мы не старались, — засмеялась сестра, но, тут же нахмурившись, спросила:

— Ведь ты не только поэтому приехал, Глинн? Есть что-то еще? Выкладывай правду.

— Наши родичи в Уэльсе снова подняли смуту.

Нам в аббатстве многое стало известно. Говорят, отец намерен нарушить данные им клятвы. Враги пытаются низвергнуть его, и на этот раз им вполне могут помочь англичане.

Найдется немало таких, которые ищут милости у короля и сделают все, чтобы их добиться. Ты — дочь ап-Граффида, следовательно, крайне уязвима. Как только новый король Англии укрепит положение, он обратит взор на Уэльс и двинет силы на отца. Если обо мне и вспомнят, то посчитают ничтожной угрозой, но ты… ты можешь стать пешкой в чужой игре.

— Каким это образом, Глинн? — удивился Рейф.

— Тебе нужно бояться не англичан, — пояснил Глинн. Ронуин — твоя жена, и они считают, что ты способен держать ее в руках. Это лишь доказывает, как плохо они знают мою сестру. Опасности следует ждать от валлийцев. Слава Богу, что у вас пока нет детей. Недруги отца готовы на что угодно, лишь бы уязвить его. Будьте начеку.

— А От и Дьюи? — неожиданно вспомнил Рейф.

— Они верны моей сестре — значит, и тебе.

— До такой степени, что готовы выступить против соотечественников?

— Мы их семья. Другой у них нет. Они не выдадут нас противникам отца.

— Спасибо, что предупредил, — кивнул Рейф. — Мы будем настороже.

— Когда я снова увижу тебя? — спросила Ронуин, обнимая брата.

— Когда приедешь в Шрусбери. Аббат позволил мне отлучиться лишь потому, что знает, кто я на самом деле, и хочет тебе помочь.

— Вот видишь, что дала тебе женитьба на дочери ап-Граффида, — пошутила Ронуин, когда они уже лежали в постели.

Рейф поцеловал золотистый локон.

— Верно, — улыбнулся он. — Ты опасная женщина.

— К сожалению, так и есть, — вздохнула она. — Валлийцы — свирепые воины, и ты знаешь, что о них говорят, — они пойдут по трупам ради своей цели. Не хочу, чтобы Ардли из-за меня сожгли.

— Ты слишком беспокоишься, — решил он, гладя ее шею. — Не мучь себя, дорогая, я сумею тебя защитить.

— Ха! Неизвестно еще, кто кого защитит! — рассмеялась она, и Рейф, ничуть не оскорбленный, вторил жене.

— Если дойдет до этого, я буду рад твоему мастерству, но пока предпочитаю нечто иное, — прошептал он и стал жадно ее целовать, опаляя кожу горячими губами.

— Дьявол! — пробормотала она.

— Ведьма! — парировал он.

Она ловко вывернулась и уселась на него верхом, спиной к нему, выставляя на обозрение соблазнительную попку. Рейф застонал от удовольствия, когда она взяла в рот его плоть. Приподнявшись, он оказал ей ту же услугу. Неумолимый язык безошибочно отыскал самое чувствительное место и продолжал лизать, пока она, вскрикнув, не выпустила его ноющее от напряжения копье, уже готовое пронзить ее насквозь.

— О Рейф, — выдохнула она и, перекатившись на спину, протянула к нему руки.

Скользнув между ее бедрами, он вошел в тесный грот.

Нежные, как шелк, груди, терлись о его торс. Ее пальцы зарылись в его темные волосы. Приподнявшись, он положил ей палец в рот, и она принялась сосать его. Рейф слегка отстранился, с силой врезался в нее, и она что-то пролепетала.

Как часто за последние месяцы именно она вела их любовные игры и умело управляла страстью! На этот раз он возьмет верх. Оттолкнувшись и не выходя из ее лона, он оседлал горячие бедра и замер.

— Пожалуйста… — прошептала она.

— Я еще не готов, — мягко возразил он, продолжая ласкать ее сладкие грудки.

— Но ты тверд как скала, — всхлипнула она.

— Да, и собираюсь пока остаться таким. Разве твой повелитель, халиф, всегда был нетерпелив?

Он слегка пошевелился.

— Старики часто спешат, боясь, что их пыл угаснет.

Он нежно стиснул мягкие округлости ягодиц.

— Он ж-жаловался… с-совсем как ты. О Господи, я хочу тебя! Скорее! — в отчаянии выкрикнула она.

Вместо ответа Рейф стал ласкать крохотный шарик, терзая чувствительную плоть, пока она едва не потеряла сознание от острого, мучительного наслаждения.

— Вот видишь, жена, каких восторгов ты лишаешься из-за своей торопливости?