— У нее не было женских недомоганий уже семь с половиной недель, сильно тошнит, даже любимые блюда есть не может, — выпалила Энит, не успела хозяйка и рта открыть.
— К грудям не притронуться? — допрашивала Мейбл.
Ронуин кивнула.
— Чувствуете, что живот постоянно вздут, хотя ничего такого не видно?
— О да! — воскликнула Ронуин.
— Крови шли…
— На последней неделе августа, — снова вставила Энит.
— Малыш родится в начале июня, — объявила Мейбл, — и я сама его приму, добрая госпожа. Ничего не бойтесь: вы молоды и здоровы. Но никаких скачек по полям. Только пешком или на телеге. И забудьте про меч и лук. Что, если эти валлийцы случайно поранят вас или вы упадете с лошади?
— Для этого я слишком искусна, — возразила Ронуин.
Женщины постарались не улыбаться.
— Ни слова об этом, пока я сама не скажу Рейфу, — предупредила Ронуин. — Не хочу, чтобы в поместье только об этом и судачили! Ему нужно время освоиться с этой мыслью. Представляю, как он раздуется от гордости и тщеславия!
Женщины рассмеялись, понимая, что хозяин и в самом деле поведет себя так, словно, кроме него, ни одному мужчине на земле не удалось стать отцом.
Завернувшись в плащ, Ронуин оставила Энит и Мейбл и пересекла луг. Солнышко хоть и сияло на небе, но дул прохладный ветерок, сбивая с деревьев последние листья. Ребенок. В ней растет новая жизнь! Кого она носит? Сына или дочь? Ребенок… как быстро все случилось! Но что она знает о материнских обязанностях? И не произойдет ли с ней то же, что и с матерью? Нет!
Она выбросила из головы страшную мысль. Вала легко родила сына и дочь. Только последнее дитя убило ее. Дитя ужаса и насилия. И кто знает, может, мать в приступе безумия попыталась исторгнуть страшный дар судьбы из чрева и это послужило причиной ее гибели?
Ронуин подумала, что будет молиться сама и попросит тетку вместе с монахинями упоминать ее в своих молитвах.
Это наверняка должно помочь. Ребенок. У них с Рейфом будет ребенок. Рейф!
Она должна найти мужа и сообщить чудесные новости, прежде чем об этом узнает каждый обитатель поместья.
Ронуин повернулась и побежала, распугивая овец. Плащ развевался на ветру.
— Рейф! Рейф!!!
Он услышал отчаянные крики. Кто-то зовет его! Голос Ронуин. Боже! Неужели валлийцы все-таки напали?!
Рейф выскочил из конюшни, где давал наставления шорнику, и увидел мчавшуюся навстречу ему жену.
— Что с тобой, Ронуин? — всполошился он, обнимая ее.
— У меня будет ребенок! — воскликнула она и залилась слезами.
Рейф обнял ее крепче. Красивое лицо расплылось в широкой восторженной улыбке.
— Правда? Это правда, жена?
Ронуин, шмыгая носом, счастливо кивнула:
— Да, муженек!
— Я и не думал, что можно стать еще счастливее, но, оказалось, ошибся. Мое сердце вот-вот разорвется от радости! Как я люблю тебя, Ронуин, жена моя! Как я люблю тебя!
Он впился губами в ее губы, стер поцелуями слезы со щек.
— А если я рожу не сына, а дочь? — заволновалась она.
— Назовем ее Анхард и будем надеяться, что она пойдет в мать. Мне все равно, жена, кто будет. У меня уже есть две незаконные дочери. Когда они вырастут, станут служить своей единокровной сестре.
— Ты хочешь дать девочке валлийское имя? — удивилась она.
— Ее мать — валлийская принцесса.
— Ее мать воспитывалась в крепости, среди мужчин, обращавшихся с ней как с парнишкой-сорванцом. Принцесса! — засмеялась Ронуин, кладя ему руки на грудь. — Я лишь простая девушка.
Муж молча смотрел на нее с любовью.
— Нет, дорогая, — вымолвил он наконец, — ты не простая девушка и хорошо это знаешь, но я все равно люблю тебя. Так когда наше дитя появится на свет?
— По словам Мейбл, в начале июня.
— Никаких игр с мечами! — немедленно приказал Рейф.
— Да, повелитель, — покорно прошептала она.
— И никакой охоты, пока не родится ребенок! — продолжал он.
— Да, повелитель.
— Рад, что беременность превратила тебя в разумную женщину, — поддел он и ловко увернулся от удара кулаком в плечо.
— Я всегда была разумной! — негодующе объявила она.
Рейф де Боло счастливо расхохотался и поцеловал маленькую ладонь. Наконец-то у него будет законный наследник!
— Да, Ронуин, жена моя, ты поистине великолепна! — покачал он головой и, подняв ее, понес в дом.
Раньше он не подозревал о капризах беременных женщин и теперь не знал, как угодить жене, что оказалось не так-то легко. Настроение Ронуин поминутно изменялось от восторженной эйфории до глубочайшего уныния, и тогда она без всякой видимой причины часами рыдала.