Память любви

Когда челядь убирала остатки завтрака, принц спросил:

— Чего ты хотел от меня, зять?

— Ронуин желает видеть своего брата здесь, в Хейвн-Касле. Она тоскует по нему. Если это доставит ей радость, я согласен.

— Значит, англичанин, тебе мало моей дочери? Хочешь и сына заполучить?

— Не я, а его сестра. Тут нет никаких уловок, господин.

Неужели не понимаешь, что она тоскует в разлуке с братом?

— Кроме Ронуин и Глинна, у меня нет детей, — пояснил ап-Граффид. — Возможно, Глинн тоже пригодится мне когда-нибудь. Но если он будет в руках англичан, значит, потеряет для меня всю свою ценность.

— Ты все равно рано или поздно женишься, принц, — уговаривал Эдвард, — хотя бы ради того, чтобы иметь наследников. И дети от законного брака будут для тебя куда дороже, чем побочные. Пусть Ронуин будет счастлива рядом с братом, господин. Клянусь, я стану защищать мальчика от любых врагов и немедля отошлю в Ситрол, если кто-нибудь будет ему угрожать тут.

— Я должен подумать, — медленно выговорил ап-Граффид.

— Глинн для тебя ничего не значит! — не сдержавшись, выпалила Ронуин. — Я буду здесь, а ты пойдешь своим путем, не заботясь о собственном сыне! Я хорошо знаю тебя, о принц Уэльский! Гленн — твой сын, но не похож ни на тебя, ни на твоих братьев. Он лишен честолюбия и всей душой предан поэзии и красоте. В глубине души ты сознаешь, что он тебе ни к чему.

— Если я позволю тебе привезти его в Англию, когда-нибудь его смогут использовать против меня, — возразил ап-Граффид.

— А если ты не разрешишь ему приехать, что с ним станется? Собираешься уничтожить его из-за собственных страхов?

В зеленых глазах стояли слезы, и Эдвард де Боло мысленно поклялся, что, если принц не отпустит сына добровольно, он сам отправится в Уэльс и привезет мальчишку.

— Прошу тебя, господин, — молила Ронуин. — Не разлучай меня с братом! Ты сам сказал, что он годится либо в барды, либо в священники. Он не представляет угрозы для тебя.

— Не Глинн беспокоит меня, но англичане, — покачал головой принц.

— Я дал слово защищать его, — вмешался де Боло.

— Ты — подданный короля, зять, его человек, поэтому сюзерен и выбрал тебя в мужья моей дочери. Ты надежен, он тебе доверяет. Но ты не любишь Ронуин и едва ее знаешь.

Поэтому я считаю, что твоя преданность королю выше чувств к жене и ее брату.

— Пожалуйста, отец, — продолжала просить Ронуин, перейдя на валлийский.

— Раньше ты никогда не называла меня отцом, — ответил он ей на том же языке.

— И вряд ли еще раз назову, — сухо улыбнулась Ронуин. — Позволь мне воспитывать Глинна. Клянусь честью матери: если мне покажется, будто англичане задумали использовать его против тебя, я либо помогу ему бежать, либо убью собственными руками. Ты понимаешь, я достойна твоего доверия, Ллуэлин ап-Граффид. Тебе известно, как я люблю Глинна, но ты также знаешь, что я исполню свой долг. Прошу тебя.

— Повтори, — велел он.

Немного поколебавшись, Ронуин прошептала:

— Прошу тебя, отец.

— Ты унаследовала от меня гордость, дочка, но чувствуешь, когда надо уступить, совсем как твоя матушка. Родись ты мальчиком, Англии было бы кого бояться, Ронуин, дочь Ллуэлина. — Он кивнул и обратился к Эдварду, уже на норманнском:

— Дочь убедила меня, что Глинну будет лучше здесь. И поскольку ты поклялся оберегать его, я пришлю мальчика к тебе.

— Я знал, что ты захочешь порадовать Ронуин, — кивнул Эдвард. — Благодарю, господин мой. Я сдержу слово, даже если придется защищать Глинна от короны. И поскольку не намереваюсь извещать монарха о пребывании здесь твоего сына, вряд ли можно ждать неприятностей.

— Генрих — человек нерешительный, но его сын свиреп и мстителен, — предупредил ап-Граффид. — Скоро он взойдет на трон, и тебе лучше не терять его расположение. Он лучший и в то же время худший из всего своего рода, зять.

Не знаю, сколько продлится мир, когда он станет королем.

Если нам суждено встретиться на поле брани, Эдвард де Боло, лучше постарайся повернуть коня в другую сторону. Я не хочу убивать мужа дочери и отца моих внуков. — И, поднявшись из-за стола, он объявил:

— Что ж, я прогостил тут слишком долго. Пора в дорогу, не то тебя в один прекрасный день объявят заговорщиком.

Де Боло и Ронуин тоже встали и проводили принца во двор, где его ожидали.

Ллуэлин обнял дочь и расцеловал в лоб и щеки:

— Прощай, девочка, да пребудет с тобой Господь.