Память любви

— Я приехал засвидетельствовать свое почтение и передать привет от Кэтрин, — сообщил он.

— Твоя сестра здорова? — осведомился покрасневший Эдвард. Ему пришло в голову, что Кэтрин наверняка оскорблена таким очевидным пренебрежением. Ему было искренне жаль эту милую, тихую девочку.

— Вполне. Она бы и сама приехала, но сейчас время делать сидр, а как тебе известно, ее сидр славится по всей округе. Она никому не доверит это важное дело, — рассмеялся Рейф. — Лучшей хозяйки в Англии не сыскать. Мне будет трудно найти жену, которая смогла бы вести хозяйство в Ардли так же хорошо.

Рейф де Боло, высокий, стройный мужчина, с такими же светло-каштановыми волосами, как у Эдварда, и голубыми глазами, был его единственным родственником, если не считать Кэтрин. Они были детьми младшего брата его отца, жили в небольшом поместье рядом со Шрусбери, в двух днях езды от Хейвна.

— Надеюсь, ты останешься на ночь, — предложил Эдвард, заранее зная ответ.

— Да, но только на одну. Завтра мне нужно ехать.

— Значит, явился из любопытства, — резко бросила Ронуин.

— Совершенно верно, — ухмыльнулся Рейф, отчего-то еще больше завидуя невероятной удаче кузена.

— Сейчас велю приготовить спальню, — пообещала Ронуин и, адресовав мужу улыбку, а гостю — короткий кивок, поспешила наверх. Какой неприятный человек! Хорошо еще, что живет от них в двух днях пути. Она с превеликим удовольствием проводит его восвояси!

Эдвард ничего не сказал Рейфу о походе, хотя и намеревался попросить его переехать на это время в Хейвн и присмотреть за хозяйством. Кроме того, он совсем не был уверен, что поход состоится. Вряд ли король Генрих согласится отпустить наследника так далеко, а поскольку ключ от казны пока в его руках, принцу ничего не останется, как повиноваться родителю. Однако Ронуин жила ожиданиями и, не успев проводить Рейфа, забеспокоилась о брате.

— О Эдвард! Что нам делать с Глинном? Ап-Граффид никогда не позволит взять его с собой, а оставить его одного в Хейвне невозможно. Глинн по какой-то непонятной причине обожает отца. Вряд ли он сможет предать нас намеренно, но наверняка попадется в капкан, расставленный этим коварным лисом. Отослать Глинна в Ситрол невозможно — это слишком жестоко, хотя Морган ап-Оуэн, конечно, позаботится о нем.

«Нам… Нас…»

Душа Эдварда наполнилась радостью. Она уже думает о них как о едином целом, пусть и не дает волю страсти.

— Может, мы отправим Глинна в монастырскую школу Шрусбери? — предложил он. — Наставники там знают куда больше, чем отец Джон. Я внесу плату, и Глинн будет в безопасности.

— А если узнают, кто он?

— Пусть именуется Глинн из Торли. Все посчитают его моим незаконным отпрыском. Я скажу настоятелю, что его мать умерла, а отец неизвестен. Этого достаточно, чтобы уверить окружающих, что родитель — я. Но сам Глинн должен скрывать свое истинное происхождение. Сумеет ли он хранить тайну?

— Еще бы, — кивнула Ронуин. — Ему, конечно, тоже захочется идти в поход, но, пожалуй, школа его заинтересует больше. Похоже, у него открылись способности к учению.

Из него наверняка получится священник либо ученый.

Вечером она снова устроилась у него на коленях, и он нежно гладил шелковистые пряди. На этот раз Ронуин пришла к нему сама.

— В походе у нас будет мало возможностей жить как муж с женой, — многозначительно заметил он.

— У нас впереди еще много месяцев, — тихо возразила она, решив спросить у матери Энит, что нужно сделать, чтобы предотвратить зачатие. Если она покорится мужу, вполне возможно, скоро забеременеет. Тогда о походе не может быть и речи.

Его рука осторожно ласкала ее груди.

— Они словно твердые круглые яблочки, — шептал он.

У Ронуин прервалось дыхание. Она не знала, нравится ли ей это, но не отталкивала мужа.

— Я понимаю, что слишком спешу, — произнес он, — но не могу дождаться ночи, когда мы будем лежать в постели обнаженные и я покрою эти восхитительные полушария поцелуями, женушка моя.

— Теперь я меньше боюсь. Мне уже не так противно, как прежде, — застенчиво пробормотала Ронуин.

— Видишь, мы стали ближе, — заметил Эдвард и, отняв руку от ее груди, прижался к губам, сначала бережно, потом со все нарастающим пылом. Она не сопротивлялась и отвечала на поцелуй с девичьей невинностью, окончательно очаровавшей Эдварда. Но прежде чем она вновь успела ускользнуть, он поспешно отстранился в страхе, что желание лишит его рассудка.