Она продолжает идти, Ким говорит ей в спину:
— Не будь идиоткой. В любом случае я тебе понадоблюсь.
Мне никто не нужен.
Она прибавляет шаг, ему приходится бежать, чтобы догнать ее.
— Что ты собираешься делать? Бродить по улицам, как бездомная бомжиха?
Плата за оседлый образ жизни слишком высока. Я не отдам свою душу в обмен на соседство с сумасшедшей истеричкой, грубияном-алкоголиком, колдуном-отравителем и…
— Это я виноват, это привел тебя в район албанцев. Я хочу искупить свою вину. Как ты сказала, каждый человек имеет право на искупление.
Кассандра пожимает плечами и делает вид, что ничего не слышала. Она идет вперед, ничего не отвечая. Ким невозмутимо продолжает преследовать ее.
— Послушай, Царевна, сначала я не мог тебя выносить. Потом ты стала меня раздражать. Потом стала вызывать у меня жалость. Потом — забавлять. А теперь, если ты уйдешь, я буду скучать без тебя.
Девушка с серыми, спрятанными за сиреневыми очками глазами даже не оборачивается.
— Думала, что я не твоем вкусе. Ты же говорил, что любишь только грудастых блондинок, которые понятия не имеют о будущем.
— Ты можешь перекрасить волосы и увеличить грудь. Мы живем в современном мире. Для амбициозных женщин нет ничего невозможного.
Ким Йе Бин обгоняет девушку, становится перед ней и натягивает майку, вынуждая Кассандру посмотреть на нее. Надпись гласит: «Жить вдвоем — значит вместе решать проблемы, которых не возникло бы, если бы вы не начали жить вдвоем».
Кассандра Катценберг колеблется, потом, в конце концов, позволяет ему идти рядом с собой.
— Отлично. Куда идем, Царевна?
114
Из-за него у меня будут одни неприятности. Но я, кажется, устала от одиночества.
115
Снаружи кирпичный, крытый шифером домик директора школы «Ласточки» кажется пустым.
— Он придет в два часа, чтобы, как обычно, поспать после обеда, — говорит Кассандра.
Но юный кореец уже изучает содержимое большого мусорного бака, который торжественно стоит у входной двери.
— Что с тобой? Сейчас не время в отбросах ковыряться.
— Ты любишь сложные слова. Царевна, вот тебе одно, которое ты точно не знаешь: рудология. Это наука, которая изучает первобытного человека по его отходам.
Лицо Кассандры выражает непонимание.
— Люди могут выдавать себя за кого угодно, но их мусор расскажет о них правду. Поэтому они его прячут в плотно закрытые, непрозрачные пластиковые пакеты. Их отбросы красноречивы. В основном все брезгуют рыться в мусорных баках, но если мы хотим твоего парня прищучить, сначала надо узнать, кто он такой. Будем хитрее.
Ким запускает руку в бак. К счастью, мусорщики его еще не опустошили.
Кассандра присоединяется к осмотру. Никто не обращает на них внимания, считая нормальным то, что бомжи копаются в мусоре.
Ким, словно археолог новейших времен, с торжествующим видом достает из бака разнообразные предметы.
— Так, напитки, уже хорошо. Шесть банок пива и бутылка виски в рабочий день. Да он, похоже, алкоголик, твой директор школы.
Насколько я помню, у него действительно все время плохо пахло изо рта.
— Презервативов нет.
Ким вытаскивает из бака картонную упаковку.
— Он ест замороженные продукты, порции маленькие. Это подтверждает мое первое впечатление: он живет один. Из пищи предпочитает мясо: сосиски, ветчина, свиная ножка.
Кассандра протягивает ему кучу журналов. Ким быстро просматривает их.
— Журналы о лошадиных бегах.
Ким находит смятые, отпечатанные на компьютере листки, которые расправляет и внимательно рассматривает. Чем дольше он их читает, тем больше проясняется его лицо.
— Есть! Мне кажется, я нащупал его слабое место. Бухгалтерия.
Кассандра едва успевает утянуть Кима за дерево. Человек в непромокаемом плаще входит в домик.
— Это он?
Кассандра кивает. Ким достает из кармана перочинный нож с множеством лезвий и поддевает язычок замка. Они входят и закрывают дверь за собой. Неслышно они поднимаются по лестнице на второй этаж и заходят в спальню. Филипп Пападакис лежит на кровати одетый, с закрытыми глазами.
Кассандра подходит к нему.
— Пора вставать, — шепчет она.
На лице Филиппа появляется гримаса отвращения, словно ему снится неприятный сон, потом он поднимает веки и узнает Кассандру. Запах прогорклого пота и гнили, впитавшийся в одежду девушки, заставляет его сморщить нос. Он приподнимается на локте, машинально трет глаза.