Зеркало Кассандры

Но вот уже последнее пятно крови смыто, улица продолжает свою обычную жизнь, движение машин восстанавливается.

Струи дождя текут по щекам Кассандры. Несколько полицейских бегут в их направлении.

— Больше медлить нельзя, Царевна, уходим, — говорит молодой кореец с синей прядью волос.

Потрясенная Кассандра стоит не двигаясь.

Даниэль действительно умер…

Полицейские приближаются, а она остается на месте. Ручеек слез цвета серебра непрерывно течет по ложбинкам между ее щеками и крыльями носа. Зеркало глаз тает, смешиваясь с дождевой водой.

Ким Йе Бин тянет ее за руку, и она в конце концов подчиняется.

— Эй, вы, двое, подождите! — кричит человек в темно-синей форме.

Его коллега уже достал рацию и что-то быстро говорит в микрофон.

— Они заметили нас, Царевна, надо спасаться!

Они бросаются бежать, полицейские гонятся за ними. Ким Йе Бин хватает первый попавшийся мотоцикл, это «Харлей-Дэвидсон Фантом». Корейцу не сразу удается завести его. Кассандра прыгает Киму за спину, и мотор наконец включается.

168

Он умер.

Мой брат обладал широкоугольным видением, а я смотрю в макрообъектив. Он охватывал взглядом горизонт, а я вижу то, что рядом. Я зациклена на одной теме: на терактах в парижском районе. Теперь он мертв, и я должна перехватить эстафету, увеличить поле своего зрения, увидеть горизонт, так же, как и он.

Медитация в подвале Пападакиса позволила мне понять, что я на это способна. Я могу интуитивно угадывать более общие цели.

Мне надо просто попробовать.

169

Двое обитателей Искупления хотят прорваться на север, но их останавливает процессия манифестантов, требующих увеличения пенсии. Длинная колонна людей, воодушевляемых руководителями профсоюзов, идет вперед, скандируя лозунги: «Будущее не продается», «Работа и сон — это не все в жизни», «Пенсия или жизнь», размахивая плакатами и маленькими виселицами, на которых болтаются марионетки с лицами министров, вызвавших их гнев.

Вот единственное, что дано стаду для того, чтобы оно верило в возможность выразить свой протест: дойти от пункта «А» до пункта «Б», выкрикивая лозунги, а затем рассеяться или вступить в драку с силами правопорядка.

Ким Йе Бин все лучше справляется со своим грохочущим средством передвижения, он хочет прорезать толпу насквозь или обогнуть ее, но колонна манифестантов слишком длинна, а ряды ее слишком тесно сомкнуты. Ким поворачивает нервно рычащий мотоцикл в южном направлении, чтобы выехать на кольцевую дорогу. И видит приближающуюся полицейскую машину, бросившуюся за ними вдогонку.

«Харлей-Дэвидсон» петляет между автомобилями, едва не задевает прохожих на тротуаре и выскакивает на встречную полосу наперерез грузовикам. Повинуясь его перемещениям, показания на часах вероятности Кассандры скачут от тридцати четырех до семидесяти двух процентов. Они уже подъезжают к Орлеанским воротам, когда полицейская машина вылетает из переулка и преграждает им путь.

Почему они так настойчиво преследуют нас? Из-за пожара в школе? Или Пьер-Мари Пелиссье хочет любой ценой найти меня потому, что я — дочь министра? Нет, поняла! На камерах наблюдения на крыше башни Монпарнас они заметили меня рядом с Даниэлем в последние секунды его жизни! Они думают, что я столкнула брата вниз!

Ким поворачивает на юго-восток.

— Нам от них не оторваться, но я здесь знаю местечко, где мы сможем спрятаться, — говорит он.

Они бросают «Харлей-Дэвидсон» на площади Брансьон, перелезают через ограду и бегут вдоль железнодорожных путей ветки Птит Сейнтюр. Они пролезают сквозь решетку, отверстия в которой проделаны плоскогубцами. Вслед за молодым корейцем Кассандра углубляется в широкий железнодорожный туннель, спрятавшийся за деревьями.

Здесь она обнаруживает целый мир, о существовании которого даже не догадывалась. Сотни бомжей в палатках, которые раздают службы помощи нуждающимся, устроились на двух параллельных путях. На рельсах словно выросли большие разноцветные грибы. Кто-то везет тележку, полную нужных вещей, другие тащат раздувшиеся от продуктов пластиковые пакеты.

Двор Чудес?

— Это то, чего никто не хочет ни знать, ни видеть: деревня бомжей, спрятавшаяся в черте Парижа. С каждым днем их здесь все больше и больше. Они не хотят идти в ночлежки, слишком грязные, слишком опасные, грозящие неприятным соседством. Они предпочитают сами друг с другом разбираться, — объясняет Ким.