Плутовки

Если прежде интерес Синары к Саммерсфилду можно было считать девическим капризом, то теперь его нетерпеливое дитя полно решимости завладеть этим человеком. Но каковы ее намерения? Неужели пойдет с ним к алтарю? Не может быть! Его младшая дочь совершенно неукротима и не признает никаких ограничений своей свободы, и в этом Чарли винил себя и годы, проведенные в изгнании вместе с королем. Тогда он вообще не знал о существовании дочери.

Он вспомнил, как шестнадцатилетняя Барбара беззаветно отдалась ему. Как рассердились родители, узнав, что он соблазнил девушку. Как твердили, что она ниже его по рождению и воспитанию и не годится в жены будущему герцогу. Как выдали ее за сквайра Рэндалла. Но Барбара была дочерью торговца. Синара же – его дитя, Стюарт, в чьих жилах течет кровь монархов. Он нуждался в жене. Он жаждал услышать совет матери.

Герцог решительно подошел к столу, вынул листок пергамента и заострив перо, опустил в чернильницу. На листке появилась первая строчка. Он умолял Барбару и мать приехать в Ньюмаркет, поскольку Синаре все-таки удалось привлечь внимание графа Саммерсфилда. Сам он не чувствует в себе сил вынести ее своевольное поведение. Он просит женщин помочь ему защитить бедную девочку.

Закончив послание, Чарли сложил пергамент, накапал воска и запечатал именным кольцом. Завтра же он отошлет гонца в Куинз-Молверн.

Наутро Синара проснулась, взволнованная, но задумчивая, и первым делом попросила Эстер сделать горячую ванну.

– Если собираетесь скакать сегодня верхом, не лучше ли искупаться позже? – сварливо возразила Эстер. Она была вдвое старше Синары и находилась в услужении с того дня, как девочка прибыла в Куинз-Молверн. Ее отцом был Бекет, мажордом Куинз-Молверна, а матерью – экономка.

– Сегодня я вымоюсь дважды, – упрямо заявила Синара, – потому что желаю быть свежей и чистой, прежде чем встречусь с графом. Еще будет время привести себя в порядок до вечерних развлечений.

– Здешние лакеи не так сговорчивы, как в Гринвуд-Хаусе, – проворчала Эстер.

– Тогда напомни им, что я кузина короля! – отрезала Синара. Сейчас она не желала никаких споров. Ей всего-навсего хочется, чтобы от нее приятно пахло, когда приедет граф. Кстати, что надеть?

Она мысленно перебрала все свои амазонки. Темно-синий бархат! Да, именно так! Он так хорошо оттенит цвет ее глаз!

– Прикажи начистить черные сапожки, – бросила она Эстер, – и отряхнуть черную фетровую шляпу со страусовым пером.

Крутобедрая Эстер, задорно подбоченившись, встала в дверях спальни. Синара вдруг подумала, что она все еще красива. Светло-каштановые волосы убраны под белый полотняный чепец, зеленовато-карие глаза светятся умом.

– Так на вас будут только сапожки и шляпа, – осведомилась она, – или принести что-то еще?

Синара хихикнула, представив лицо графа Саммерсфилда, когда он увидит ее в одних сапожках и шляпе. В прошлом году кто-то из придворных на пари прошагал пять миль в костюме Адама.

– Темно-синий бархатный костюм для верховой езды! – выговорила она, прежде чем разразиться смехом.

– Не знаю, почему я еще терплю вас, миледи, – фыркнула Эстер, хотя и ее глаза весело блестели.

– Потому что бабушка заставляет, – парировала Синара. – Кроме того, ты Бекет, а Бекеты всегда служили в Куинз-Молверне и даже сохранили его в целости во времена круглоголовых.

– Это уж точно, миледи, – согласилась Эстер. – Тогда я была еще совсем девчонкой, но родители рассказывали, что приходилось делать, чтобы защитить дом до возвращения его светлости. Мой отец всегда твердил, что хозяин и его величество обязательно приедут в Англию навсегда.

– И так оно и вышло! – воскликнула Синара. – Я очень люблю истории, которые рассказывают твои родители, о том, как призраки прежних обитателей запугали и выгнали чету мерзких пуритан! А ты, Эстер, когда-нибудь встречала привидения?

– Однажды, когда меня послали вытереть пыль в зале, там была она, – призналась Эстер, понизив голос и широко раскрыв глаза. – Та самая леди с портрета. Она скользила по залу так явственно, словно и вправду была жива. Помню, как удивилась тогда. Я знала, что она не настоящая: платье было уж больно старомодное. Она дошла до дверей, обернулась и, прежде чем исчезнуть, взглянула прямо на меня и улыбнулась. Совсем как вы, миледи.

– Скай О'Малли, – прошептала Синара. – Моя прапрабабка.

– Точно, – подтвердила Эстер. – Но с чего это я торчу здесь и плету россказни, если нужно прежде заставить этих лодырей, королевских лакеев, натаскать горячей воды!