Плутовки

– Его сиятельство говорит, что не ожидал вас, миледи, – неловко пролепетал крайне смущенный мажордом, появляясь в дверях.

– Где он? – осведомилась Синара, не повышая голоса. – И имейте в виду, что когда-нибудь я стану вашей хозяйкой. Как вас зовут?

– Статлер, миледи. И вы найдете его сиятельство в столовой. Позвольте мне проводить вас.

– Спасибо, Статлер, – сладко пропела Синара, прежде чем последовать за ним в столовую.

Тот поклонился и закрыл за ней дверь.

– Ты настойчива, – заметил граф.

– Ты не приехал в Одли, чтобы поздравить меня, поэтому я тут, чтобы исправить твой недосмотр! – смело выпалила Синара. Господи, до чего же он сегодня красив!

Очевидно, дома он предпочитал одеваться проще, потому что сейчас на нем были только коричневые бархатные панталоны и рубашка, распахнутая до ворота и открывающая грудь, покрытую легкой порослью темных волос.

– Если ты останешься здесь, сама знаешь, что будет! – прорычал он, жадно припав к чаше вина.

– Да, – мягко согласилась Синара. – Я знаю, что будет, но это рано или поздно все равно должно было случиться, не так ли?

Она подошла к столу, за которым сидел граф, и, взяв из его рук чашу, тоже выпила.

– Я никогда не женюсь, – упрямо повторил он.

– Разумеется, Гарри, рано или поздно мы поженимся. Я не твоя бедная мама, а ты, уж конечно, не твой кошмарный папа. Мы Син и Уикиднесс, Грех и Порок, и предназначены друг для друга. Если тебе необходимо взять меня, чтобы поверить в мою любовь, да будет так.

– Если ты не девственна, я тебя убью, – пообещал он.

– Но почему? – удивилась Синара.

– Потому что мысль о том, что другой мужчина касался или любил тебя, сводит меня с ума, – признался он, глядя ей в глаза.

Синара не отвела взора.

– Надеюсь, ваши ласки тоже доведут меня до безумия, милорд, – усмехнулась она, – и вы окажетесь искусным любовником.

– Откуда девственнице знать подобные вещи? – прошипел он, обжигая ее взглядом.

– Женщины, даже невинные, чувствуют это интуитивно. Так говорит бабушка, – пояснила Синара.

Граф схватил ее, притянул к себе между расставленных ног и зарылся лицом в ложбинку, открытую вырезом корсажа, вдыхая экзотический аромат, окружавший ее.

– О, колдунья! Ты украла мою волю! – вскрикнул он.

– Люби меня! – скомандовала Синара. – Люби, мой дорогой! Я твоя, а ты мой. Ифа закончена. К рассвету мы оба выиграем.

Он вскочил и, нависнув над ней, схватил за хрупкие плечи и посмотрел в прекрасное лицо.

– Я не посмею жениться, – снова повторил он, но Синара нежно прижала палец к его губам.

– Тише, любовь моя. Не думай о завтрашнем дне или даже о вчерашнем. Есть только настоящее, Гарри. Только настоящее!

Глава 19

Он целовал ее. Держал голову в своих больших ладонях, легко касаясь большими пальцами скул, и осыпал поцелуями губы, лицо, вздрагивавшие веки. Уложил ее на стол и расшнуровал корсаж, отвязав ленты, скреплявшие его с юбкой. Стащил сначала юбку, потом тонкие батистовые нижние юбки, оставив лишь отделанную кружевами сорочку, но тут же молча располосовал полупрозрачную ткань. Снял желтые расшитые жемчугом туфельки. На ней были черные чулки, и он зачарованно уставился на них, пораженный контрастом с ее молочно-белой кожей.

– Ты лишишь меня невинности на обеденном столе, – прошептала Синара и, не в силах удержаться, протянула руку, стягивая его рубашку. До чего же он хорошо сложен! Широкие плечи и узкие бедра! Она не могла остановиться и все гладила и гладила его фудь.

– Ты радость для глаз, лакомое блюдо, которое нужно есть медленно, – тихо сказал он, сметая со стола фарфоровые тарелки. Послышался грохот бьющейся посуды. На буфете стояла серебряная корзинка свежей клубники. Гарри принес корзинку и скормил Синаре ягодку.

– Где ты достал клубнику так рано? – удивилась она.

– Мой садовник разбил оранжерею. А теперь ложись, Синара.

Он слегка подтолкнул ее на льняную скатерть, так, что ноги все еще свисали через край стола, разложил клубнику по ее обнаженному торсу и, подняв серебряный сливочник, осторожно налил поверх сливки.

В широко раскрытых голубых глаза Си нары плескались волнение и изумление. Она тихо охнула, когда он, наклонив голову, стал губами брать каждую ягодку и, доев до конца, принялся слизывать сливки. Синара вскрикнула.

– Ты восхитительна! – воскликнул он, лаская языком ее душистую кожу. – Только не двигайся, умоляю!