Соблазненная роза

— Розамунда, я хотел все тебе рассказать. Но все не было подходящей минуты.

— Не было подходящей минуты?! — Розамунда стиснула кулаки от охватившей ее ярости. — И когда же она у тебя найдется? Когда твой сын будет достаточно взрослым, чтобы драться на очередной войне? Ты всегда твердил, что тебе нужен наследник. А кто же тогда, по-твоему, он?

— Во всяком случае, не мой наследник.

— Но ведь он твой сын.

Крепко стиснув зубы, он обреченно кивнул и со вздохом выдавил:

— Да, мой.

— Ну и почему же ты не считаешь его своим наследником?

— Потому что у леди Бланш есть муж. И по закону этот мальчик его наследник, а не мой.

— Так у нее есть муж?! — воскликнула ошеломленная Розамунда. — Тогда как же он позволяет этой шлюхе с тобой распутничать?

Генри даже вздрогнул, услышав из уст Розамунды такие непристойности. Потом в волнении заметался по комнате.

— Ее мужа держат в заточении, в какой-то забытой Богом дыре. Одни говорят, это где-то во Франции, другие — в Святой Земле. Я понятия не имею, куда его занесло, и меня это мало волнует. И еще: прошу тебя не называть Бланш шлюхой. Ты ведь и раньше слышала сплетни о моей любовнице из Эндерли. Так что это для тебя не новость.

— Не новость! И то что она явилась сюда с двумя точными копиями вашей светлости — это тоже не новость?

— Признаю. Я виноват, что не рассказал о них. Я вовсе не хотел тебя обманывать, просто боялся огорчить.

— Почему же ты не боялся меня огорчить, когда распутничал с нею?

— Я знал Бланш много лет, задолго до того, как ее Уолтера забрали в плен. Он взял у меня внаем земли в Норткоте. В какой-то из кампаний мы даже вместе сражались. Радость моя, пойми, я сошелся с Бланш до того, как встретил тебя, а потом была только ты.

— Неужели? А что ты скажешь по поводу ребенка, которого она скинула как раз на Рождество? — Голос Розамунды дрожал от возмущения.

— О чем ты говоришь? Какой ребенок?

— Тот самый, которого она прижила от тебя, но не смогла выносить.

— Скинула на Рождество? Да она же лжет! Самым бессовестным образом! Я понятия не имею, с кем она прижила этого ребенка. Я тут совершенно ни при чем.

— Она утверждала, что ты до сих пор к ней наведываешься.

Он холодно взглянул в ее пылающее праведным гневом лицо:

— И кому же ты веришь — ей или мне?

— Ах, Генри, — простонала Розамунда, уязвленная его сомнением и отчаянно пытаясь унять бьющую ее дрожь. — Я очень хочу тебе верить.

— Очень? Оно и видно… и поэтому смеешь тыкать мне в нос выдумки этой суки.

— Но она говорила, что ты мне наврал, будто покончил с нею.

— Раз я сказал, что покончил, значит, так оно и есть. Мне нечего добавить. Кроме того, что ты — моя желанная. И никто более.

— Однако в нашу свадебную ночь ты именно к ней уехал, бросил меня одну.

— О Господи! Розамунда, со всем этим покончено год назад. Да, уехал. И еще потом ездил.

— Я так и знала! — выкрикнула она и торопливо зажала рот рукой, чтобы удержать так и рвавшиеся с языка слова… слова, пропитанные ядом злобы.

Генри схватил ее за руку и резко повернул к себе:

— Погоди, Розамунда. Хотя бы выслушай меня. Я был у нее дважды. В то лютое время, когда пытался вырвать из своей души любовь к тебе.

— Ты спал с ней? — прошептала Розамунда, тихо плача, — Ты ее любишь?

— Нет, никогда не любил. Бланш нужна была мне, чтобы утолить потребность в женщине. Потому я сразу почувствовал: с тобой все другое… Я не смог тебя забыть, потому что полюбил тебя… и телом, и душой.

Ей так хотелось верить ему. Сквозь пелену слез она видела, какое сердитое у него лицо… Мужчины так легко обманывают… клянутся в искренности и через минуту забывают про свои клятвы.

— Откуда мне знать, что ты меня не обманываешь? — пролепетала она, размазывая по щекам слезы.

Он сверкнул глазами и стиснул от досады кулак:

— Неоткуда. Всемилостивый Господь, ежели ты до того придурковата, что веришь этой лживой суке, пеняй на себя.

— Грешно тебе, Генри! И не смей называть меня дурой! И цепляться к словам… Ты обманул меня. Я бы и рада-радехонька тебе поверить… Но… муж у нее в плену, земли никакой нет, — стало быть, кто-то ее содержит? И сдается мне, что этот кто-то — ты. Или ты и впрямь считаешь меня совсем дурочкой?

Он посмотрел на нее тяжелым взглядом и отвернулся:

— Куда ж мне теперь от этого деться… А содержать собственных детей — мой долг.

— Тогда втолкуй ты мне, пожалуйста, почему ты так мечтаешь о наследнике? Женись на своей давней знакомой, и это наладится само собой — он у тебя уже есть.