Леди, будьте паинькой

Кенни устало поморщился. Но женщина, ни на что не обращая внимания, отпустила девочку, схватила его руку и принялась бодро трясти.

— Счастлива познакомиться, мистер Тревелер. — С каждым ее словом вишенки смешно подпрыгивали. — Я Эмма Уэллс-Финч.

Парнишка отвел назад ногу и, прежде чем Кенни успел опомниться, больно лягнул его в коленку.

— Ты противный!

Кенни злобно уставился на малыша, соображая, стоит ли треснуть хорошенько его, или лучше отшлепать Франческу сразу после того, как выскажет все, что думает о низких и подлых шантажистах.

Леди Эмма повернулась к маленькому негоднику, но, вместо того чтобы наградить его оплеухой, как он того заслуживал, укоризненно нахмурилась.

— Реджи, дорогой, немедленно вынь палец из носа. Это ужасно некрасиво. И извинись перед мистером Тревелером.

Поросенок вытер палец о джинсы Кенни. Тот уже готовился прихлопнуть гнусное отродье, но в этот момент к ним подбежала запыхавшаяся женщина:

— Спасибо, дорогая, что присмотрела за ними. Реджи, Пенелопа, вы хорошо себя вели?

— Да они просто ангелочки, — ответила Эмма с такой неподдельной искренностью, что Кенни едва не подавился яблочной карамелькой.

Леди Эмма тут же принялась колотить его по спине. К несчастью, проделывала она это с такой же силой, как и трясла его руку, и Кенни понял, что перелома двух-трех ребер не миновать. Он был готов поклясться, что слышал подозрительный треск. Когда он наконец отдышался, маленькие бесенята вместе со своей мамашей уже успели исчезнуть.

— Ну вот, — улыбнулась леди Эмма, — мы и одни.

У Кенни закружилась голова, отчасти из-за помятых ребер, но в основном из-за усилий увязать аристократическое произношение с лицом, вполне уместным на панели.

Пока Кенни оправлялся от удара, Эмма, в свою очередь, делала кое-какие умозаключения. Как директриса женской школы Святой Гертруды, в которой сама училась с шести лет, она привыкла оценивать людей едва ли не с первого взгляда и уже через минуту заключила, что этот типично американский ковбой, наделенный не столько твердым характером, сколько огромным обаянием, — именно то, что ей нужно.

Жесткие черные волосы выбивались из-под полей соломенно-желтого стетсона, словно привинченного к голове. Темно-синяя футболка с логотипом фирмы «Кадиллак» на широченной груди, выцветшие джинсы обтягивают узкие мускулистые бедра и стройные ноги. Она отметила ковбойские сапоги ручной работы, достаточно поношенные, но безукоризненно чистые. К этому оставалось добавить прямой нос, чуть выдающиеся скулы, красивой формы рот и глаза. Глаза цвета диких гиацинтов или болотных фиалок. Совершенно неприличные для мужчины.

Кроме того, беглый осмотр позволил ей узнать все что необходимо о его натуре. Дерзость, граничащая с наглостью, так и сквозила в его небрежной позе, заносчивость проглядывала в посадке головы, и что-то безошибочно-плотское так и светилось в фиолетово-голубых глазах под тяжелыми веками.

Эмма с трудом сдержала трепет.

— Ну что, в путь, мистер Тревелер? Вы, кажется, немного опоздали? Остается надеяться, что никому не пришло в голову стащить мои вещи.

Она протянула ему мешок, но промахнулась и случайно наткнулась на его грудь. На пол выпала «Таймс» с биографией Сэма Хаустона, которую она как раз читала, и плитка шоколада. Эмма, конечно, понимала, что и без того не тростинка, но уж очень любила сладкое.

Она поспешно нагнулась — как раз в тот момент, когда Кенни шагнул вперед. Шляпка Эммы задела его колено и отлетела к груде вещей на полу. Эмма сердито нахлобучила ее на свои непокорные кудри.

— Простите.

Обычно Эмму нельзя было назвать неуклюжей, но в последнее время неприятности так одолели ее, что лучшая подруга Пенелопа Бриггс утверждала, будто ей грозит неминуемая опасность превратиться в одну из «тех милых крошек с тараканами», так любимых создательницами английских детективных романов.

Сама мысль о том, что всего в тридцать она вот-вот станет «милой крошкой с тараканами», невыносимо угнетала, посему Эмма не позволяла себе думать ни о чем подобном. Кроме того, если все пойдет по плану, беспокоиться не о чем.

Он не помог собрать вещи с пола, не предложил понести сумки, но чего ожидать от человека, столь щедро одаренного матерью-природой?

— Пойдем? — повторила она, взмахнув в нужном направлении сложенным зонтиком, и уже почти добралась до конца терминала, когда осознала, что Кенни не двинулся с места. Эмма повернулась, не понимая, что случилось. Он пялился на ее зонтик-трость. Странно. Зонтик как зонтик, что он в нем нашел? Может, он вообще медленно соображает и куда более дебилен, чем она посчитала?