Леди, будьте паинькой

Шум воды приветствовал их. В деревьях раздавались беличий стрекот, крики пересмешника…

Странно, почему Эмма молчит? Для такой болтушки она удивительно спокойна. Эта безучастность страшно выводила его из себя, и он, сам не понимая, что говорит, брякнул:

— Утром я привозил сюда Питера.

— Значит, он немного пришел в себя?

— Да. — Кенни откашлялся. — Нам следовало потолковать с глазу на глаз.

— Еще бы! — взорвалась Эмма. — Слава Богу, хоть этот омерзительный инцидент закончился миром! Не смейте больше никогда так поступать с братом!

Ее высокомерные нотации должны были взбесить его, но вместо этого Кенни стало легче. Эмма тонко чувствует, что значит для него этот малыш и как Кенни сожалеет о содеянном. Но все же он не хотел, чтобы она слишкомч задирала нос.

— Следует закалять их с детства, чтобы не вырастали тепличными цветочками или, чего доброго, «голубыми».

Эмма имела наглость рассмеяться:

— Брось, Кенни. Кто бы говорил! Когда речь идет о Питере, ты мягче воска.

— Да… верно… Он нечто особенное, правда?

Кенни улыбнулся и подумал было сменить тему, но сообразил, что хотел бы обсудить это с ней. С чисто профессиональной точки зрения. В конце концов, кто эксперт по детскому воспитанию, как не она?

— Видишь ли… дело в том… мой старик иногда перегибает палку… Я просто волнуюсь за Пети, вот и все.

Янтарные глаза пронзили его, словно тонкие лазерные лучи.

— Опасаешься, что Уоррен будет таким же плохим отцом Питеру, как тебе?

— Мой отец всегда выполнял свой долг, — немедленно возразил Кенни, — особенно если учесть, как вела себя мать! Не мог же и он слюнявить меня с утра до вечера!

— Нет, но подозреваю, что он занял совершенно противоположную позицию, а это тоже плохо. Видела нечто подобное на примере нескольких моих учениц. Судя по твоим рассказам, отец не часто проводил с тобой время и отсутствовал как раз тогда, когда ты больше всего в нем нуждался, а если и приезжал, то постоянно находил повод пожурить или покритиковать тебя.

Миссис Снид позвонила мне на работу. Заявила, что ты оторвал голову у Барби, любимой кумы Мэри Бет, и выбросил в помойку. Только трус способен сделать такое с девочкой. Гнусный, наглый трус.

— Я действительно был подлым негодяем.

— Верно, но в этом часть и его вины. Уверена, ты отчаянно старался привлечь его внимание, и единственным способом достичь этого были все те гадости, которые ты совершал. Здоровый, нормальный ребенок, которого душила любовью полубезумная мать, а отец предпочитал не вмешиваться. В самом деле, Кенни, при таких невыносимых родителях удивительно еще, как ты не превратился в настоящего садиста, а может, и маньяка, который начинает с издевательства над беззащитными животными и заканчивает убийствами людей. Понятно, почему ты до сих пор отвергаешь отца.

— Я никогда этого не утверждал.

Но леди Эмму уже невозможно было остановить. Она продолжала, словно не слышала ни единого слова:

— Тебе следовало бы простить его. Ради вас обоих.

Кенни небрежно пожал плечами:

— Не имею ни малейшего понятия, о чем ты толкуешь.

— А еще и проблема с Питером. Боишься, что твой отец станет так же пренебрегать им, как когда-то тобой. Что Питеру придется завоевывать его любовь, вместо того чтобы получить ее по праву рождения.

Кенни вынудил себя широко зевнуть.

— Ты так набита дерьмовыми теориями, что могла бы сойти за удобрение.

Но вместо того чтобы вспылить, она стиснула его руку.

— Не тревожься ты так о Питере. Шелби не похожа на твою мать и наверняка станет стойкой защитницей его прав. Кроме того, подозреваю, что твой отец тоже учился на своих ошибках. Как он украдкой поглядывав! на тебя, когда ты не видишь! Просто сердце разрывается И даже если я не права, у Питера есть одно преимущество, которого был лишен ты.

— Да? — со скучающим видом обронил он. — И что это?

— Ты, разумеется.

Он даже согнулся, как от удара под дых, и не сразу опомнился, а когда заговорил, ответ прозвучал далеко не так небрежно, как ему хотелось.

— Не слишком большое богатство!

— Ошибаешься. Бескорыстная, верная любовь творит чудеса.

— Еще бы!

— Вспомни свое детство, Кенни. Ты совершил настоящий подвиг, сумев выжить и стать порядочным человеком. Трудно представить более сложные условия развития ребенка.

— А как насчет Тори?

— Тори по крайней мере принадлежала безграничная любовь отца. Ты же был лишен всего.