Империя ангелов

Но ее очередь еще не настала. Какая-то старуха спрашивает Пападопулоса, нужно ли ей продавать фамильный особняк, который так любил ее покойный муж. Недавно его задавил пьяный водитель.

Хмм… Венеру не очень убеждают бестолковые разглагольствования мага. Я ее быстренько заинтересую. Я лечу на поиски упомянутого покойника, который, на счастье, остался здесь, чтобы преследовать своего убийцу, и передаю ему вопрос вдовы.

— Ни в коем случае, — говорит он, — пусть не продает, потому что я спрятал крупную сумму денег в нише, за комодом в стиле Людовика XV. Его достаточно отодвинуть. Деньги в статуе бегемота.

Я быстро возвращаюсь и передаю информацию медиуму. Это производит нужный эффект. Все поражены точностью ответа. Старуху переполняют эмоции. Она признается, что в нише есть комод в стиле Людовика XV и статуя бегемота. Как Пападопулос узнал об этом?

Венера продолжает не скрывать скептицизма. Она думает, что старуха — сообщница. Тем лучше, ее потрясение будет еще больше.

В этот момент она как раз начинает говорить. Венера спрашивает, что ей делать, чтобы избавиться от мучающих ее головных болей. Я быстро исследую ее череп, чтобы понять, в чем дело. Брат… мучает ее изнутри!

Кто-то должен рассказать ей о брате. Я быстро устраиваю консилиум с более сведущими в этих проблемах неприкаянными душами. Один из самоубийц указывает имя доктора, который тоже долго страдал, прежде чем узнал секрет брата-близнеца. Его зовут Рэймонд Льюис. Я пулей возвращаюсь к Пападопулосу и диктую текст.

— Венера, есть… человек, способный тебе все объяснить и вылечить тебя. У него… была такая же проблема… и он ее решил. Его зовут… Льюис.

Венера разочарована.

— Людей с такой фамилией тысячи.

— Этот Льюис… врач-акушер.

— Врачей-акушеров с такой фамилией тоже наверняка целая куча, — раздражается Венера. — Как его имя?

— Подождите, Р… Р… Рамон Льюис.

Всегда мне не везет. Даже медиум попался тугой на ухо. Я почти кричу:

— Не Рамон, не Рамон! Рэймонд, Рэймонд!

— Не Рамон, не Рамон… Эдмонд, — выговаривает Пападопулос.

Это невероятно! Он глух, как тетерев!

— Рэймонд. Это редкое имя, но его зовут именно так.

Пападопулос закрывает глаза и концентрируется:

— Р… Р… Рэймонд. Это редкое имя, но его зовут именно так.

— Ну и что? — спрашивает Венера со все большим нетерпением.

Нужно торопиться, иначе она встанет и хлопнет дверью перед носом этого идиота, прежде чем я смогу ей помочь. Я говорю прямо в ухо этому глухарю:

— У Рэймонда Льюиса та же проблема, что у тебя. Он потерял близнеца до рождения. Это вызывало у него мигрень. Встретившись, вы восполните общую нехватку близнецов, души ваших близнецов объединятся и освободятся.

Медиум с грехом пополам переводит, и суть сообщения достигает цели. Венера сидит неподвижно. Ничто так не потрясает людей, как правда.

Пападопулоса мое появление поразило больше всего. Бедняга давно не получал свыше таких четких посланий. Потрясенный, он охвачен паникой. Какой непрофессионализм!..

Кажется, ангелы называют смертных «клиентами». А мы, фантомы, используем другое словечко: «мясо». Люблю воздействовать на мясо.

174. Энциклопедия

Семилетний цикл (первый квадрат 4 ? 7 лет). Человеческая жизнь развивается семилетними циклами. Каждый цикл завершается кризисом, ведущим к следующему этапу.

От 0 до 7 лет. Сильная связь с матерью. Горизонтальное познание мира. Создание чувств. Запах матери, молоко матери, голос матери, тепло матери, поцелуи матери являются первыми ощущениями. Период, как правило, заканчивается вылуплением из защитного кокона материнской любви и открытием более или менее холодного остального мира.

От 7 до 14 лет. Сильная связь с отцом. Вертикальное познание мира. Создание личности. Отец становится новым исключительным партнером, союзником в открытии мира вне семейного кокона. Отец расширяет защитный семейный кокон. Отец становится ориентиром. Мать была любима, отец должен быть обожаем.

От 14 до 21 года. Бунт против общества. Познание материи. Создание интеллекта. Это кризис подросткового возраста. Появляется желание изменить мир и разрушить существующие структуры. Молодежь нападает на семейный кокон, затем на общество в целом. Подростка соблазняет все, что «восстает», — громкая музыка, романтические отношения, стремление к независимости, бегство, связь с маргинальными группами молодежи, анархистские ценности, систематическое отрицание старых ценностей. Период завершается выходом из семейного кокона.