25  

— Как это может быть?

Рауль Разорбак пожимает плечами.

— В то время термин «танатонавт» еще не был широко распространен, и ангельский трибунал классифицировал Феликса как «астронавта».

Я вспоминаю этого простоватого паренька, который испытывал на себе опасные медикаменты ради сокращения тюремного срока. В обмен на амнистию он вызвался добровольцем в танатонавигаторский полет. Таким образом он стал первым, кто побывал на континенте мертвых и вернулся обратно. Я нахожу, однако, несколько суровым, что, имев в предыдущей жизни ненавидевшую его мать, он получил в новой еще худшую родительницу.

Рауль утверждает, что это нормально. Если какая-нибудь проблема не была решена в предыдущей жизни, она автоматически переносится в следующую.

— Поскольку душе Феликса Кербоза не удалось ни понять свою мать, ни подняться над ней, она попробует сделать это в новой жизни Игоря Чехова.

Наверняка это «седьмые», или «боги», кто так решил. Если ему снова не удастся решить проблему со своей матерью, какую же чудовищную родительницу ему дадут в следующей жизни?

Я морщу лоб.

— Я не представляю себе мать хуже, чем у Игоря…

Рауль Разорбак хохочет.

— Ну тогда доверься «людям сверху». У них богатое воображение, особенно когда нужно придумать новые испытания для человека. Будущее воплощение Игоря-Феликса вполне вероятно получит замечательную мать, которая задушит его своей ревнивой любовью.

— Да это просто какое-то кармическое зверство!

Физиономия моего друга вытягивается, а пальцы сжимаются и разжимаются.

— Вижу, ты начинаешь понимать. Все происходит так, как будто там, наверху, они решили долбить наших клиентов по башке до тех пор, пока те не начнут реагировать. Они считают, что лишь на дне бассейна человек в состоянии оттолкнуться и всплыть на поверхность. Я не знаю, кто эти «боги», но я отнюдь не уверен в том, что они хотят добра человечеству.

— Что же тогда можно сделать, чтобы ему помочь?

Рауль Разорбак сжимает кулаки.

— Увы, немного! Мы лишь пехотинцы в армии световых существ. Мы находимся на передовой и первыми увидим катастрофу, но решения принимаются офицерами и стратегами в тылу… И мы не знаем, что ими движет.

Внезапно я ощущаю полную беспомощность. Рауль яростно трясет меня.

— Именно поэтому мы должны любой ценой узнать, кто эти офицеры и что ими движет, кто эти «седьмые», эти «боги», которые используют нас — ангелов и их — смертных.

Впервые, может быть, из-за неприятностей Игоря, я прислушиваюсь к аргументам моего дерзкого друга. Однако я еще не чувствую себя готовым к тому, чтобы нарушить законы страны ангелов.

35. Ребенок Жак. 2 года

Сегодня родителей нет дома, а няня пошла покурить и поговорить по телефону на балкон. Путь свободен. Курс на кухню. Это замечательное место, которое мне всегда хотелось получше узнать. Там много лампочек, которые мигают. Есть белые, красные и даже зеленые. Там вдыхаешь аромат теплого сахара и молока, запахи горячего шоколада и копченостей. В эти дни я постоянно принюхиваюсь. Кроме того, я стал специалистом по лазанию.

Ну-ка, что это там наверху?

К счастью, у плиты стоит стул. Если на него забраться, я до нее дотянусь.


Жак может вот-вот обжечься, если потянет за ручку кастрюлю, в которой кипит вода для лапши. Его надо спасать. Я включаю пять рычагов.

Интуиция.

Пытаюсь проникнуть в сознание няни. «Ребенок, ребенок в опасности на кухне!»

Но разговор с дружком по телефону ее слишком занимает.

Я пытаюсь проникнуть в сознание маленького Жака, но этот череп прочен, как сейф, который невозможно взломать.

Знаки.

Воробьи слетаются на карниз и чирикают, чтобы отвлечь мальчугана. Занятый своей кастрюлей, он их не видит и не слышит.

Медиумы. Поблизости ни одного нет.

Что же делать?


Эта ручка слишком далеко. Нужно еще дальше вытянуть руку. Я все-таки схвачу эту длинную палку там наверху и посмотрю, почему она дымит и издает шум.


Кошки.

Остается кошка.

К счастью, в доме есть кошка! Я подключаюсь к ее сознанию. Я немедленно узнаю много вещей о ней. Во-первых, это она и зовут ее Мона Лиза. Удивительно, если сознание людей нам недоступно, то у кошки оно совершенно открыто. «Нужно спасти маленького мальчика!» — говорю я ей. Проблема в том, что Мона Лиза, наверняка уловив мое требование, совсем не спешит его выполнять. Она родилась в этом доме и никогда из него не выходила. Из-за того, что она целыми днями сидит перед телевизором, она стала жирной. Она соглашается встать лишь три раза в день, чтобы нажраться разваренной лапши и химических крокетов, которые обожает.

  25  
×
×