Царица Пальмиры

— Нет, — ответила она, — но я знаю, что все должно быть так же, как это происходит у животных. Самец залезает на самку. Разве не так?

— Но ведь люди — не животные, Зенобия. Животные чувствуют потребность и удовлетворяют эту потребность без всяких раздумий. А мужчина и женщина — это совсем другое дело, мой цветок.

Он решительно убрал ее руки и стал нежно ласкать ее.

— Я всегда считал, что боги создали женщину для того, чтобы ее возлюбленный поклонялся ей. Когда я прикасаюсь к тебе с любовью, я поклоняюсь твоему совершенству. Ты не должна бояться меня и моих прикосновений!

— Но еще никто и никогда не прикасался ко мне там! — тихо произнесла она, дрожа под его пальцами. В ответ он снова поцеловал ее и прошептал:

— Не бойся, моя дорогая! Не бойся!

И она почувствовала, что он с величайшей осторожностью начал исследовать сокровенные уголки ее тела. Странное томление охватило ее; руки и ноги сделались слабыми и беспомощными. Он — ее муж, но неужели он может трогать ее вот так? Его палец мягко проник в ее тело, и она вскрикнула, сопротивляясь и пытаясь увернуться от него. Но князь быстро перевернул ее, и теперь она лежала под ним. Лежа сверху, он шептал ей на ухо нежные слова любви:

— Не надо, Зенобия, не надо, моя дорогая! Не бойся! Не сопротивляйся мне, мой цветок!

Она ощущала каждый сантиметр его тела. Его гладкая грудь давила на ее полные груди, его плоский живот нажимал на ее слегка округлый живот. Его бедра касались ее бедер и передавали им свое тепло, которое исторгало стон из ее губ. До сих пор она не пыталась прикоснуться к нему, но теперь не стала подавлять неистовое желание, которое проснулось в ней. Он погрузился лицом в ее волосы. Его поцелуи казались бесконечными. Ее руки обвились вокруг его шеи. Потом она стала гладить его спину, заканчивая свои поглаживания там, где ее ладони встречались с его твердыми ягодицами, и мягко пощипывая их.

— Ах, Ястреб, твоя кожа такая нежная! — прошептала она.

— А что ты знаешь о мужчинах, Зенобия? — спросил он. Его голос звучал необычайно резко, а губы обжигали нежную кожу ее шеи.

— Я не знаю ничего, кроме того, чему ты научишь меня, муж мой! — тихо ответила она.

Ее руки снова заскользили вверх по его спине и обняли его за шею.

— Я научу тебя быть женщиной, мой цветок! Но хватит ли у тебя смелости для этого? — спросил он, и взгляд его темных глаз впился в ее глаза.

Она дрожала, прижавшись к нему, но в ее взгляде не было колебаний, когда она произнесла в ответ:

— Да, мой Ястреб, да, теперь у меня хватит смелости! Его рот накрыл ее губы в нежном поцелуе, и она почувствовала, что его руки скользнули вниз, под нее, и немного приподняли ее бедра. Кровь неистово бежала по ее венам, и ей никак не удавалось унять дрожь. Тут она вдруг почувствовала, как что-то твердое настойчиво пытается проникнуть между ее дрожащих бедер.

— Ястреб! О мой господин, я хочу стать женщиной, но снова боюсь!

Она увернулась от него и сжалась в углу кровати. Князь застонал от разочарования. Еще никогда в своей жизни он не желал женщину так отчаянно. Он поддался искушению силой заставить ее лечь и добиться от нее того, чего он так страстно желал. «Потом она простит ему это», — подумал он. Но когда он поднял голову, то увидел, что она расширенными от ужаса глазами пристально смотрит на его мужское естество.

— Ты не должен делать этого! — закричала она. — Ты же разорвешь мне внутренности!

С минуту он молчал, наслаждаясь ее наивностью.

— Ведь ты будешь рожать наших детей, моя дорогая! — терпеливо объяснил он ей. — Если там может пройти целый ребенок, то и я смогу!

Она безмолвно покачала головой в знак несогласия. Но он решительно заключил ее в объятия, нежно целовал и гладил ее до тех пор, пока огненная стихия снова не начала бушевать в ней.

Она чувствовала себя очень необычно, как никогда прежде. Ее тело казалось ей сладким пламенем, и это пламя разгоралось под его прикосновениями. Это было приятно и в то же время мучительно. Наконец, она почувствовала, что больше не в силах выносить эту сладкую муку.

Он ощутил, что ее тело расслабилось, и в то же мгновение его член вошел в ворота ее женственности и мягко проник в ее невероятно напряженное лоно. Ее девственная плева была туго натянута, и на мгновение он остановился, поцеловал ее закрытые веки и убрал с ее лба прядь волос. Она застонала, и в звуке ее голоса слышались одновременно и страсть и испуг. Он чувствовал, как сильно стучит ее сердце под его грудью.